существами, в Испании и Португалии условия были иными. Правда, ни один
иудей не допускался туда. Однако там было много людей, которые - и это
было известно - оставались в душе евреями, но против которых не
выдвигалось никаких обвинений и которые пользовались полным равноправием с
остальным населением. Они говорили на том же языке, занимались теми же
делами, жили в тех же кварталах, носили ту же одежду. Их образ жизни был
во всем, до мельчайших деталей, идентичен образу жизни их соседей. Они
носили звучные христианские фамилии, принятые их предками при крещении.
Они были испанцами или португальцами в самом полном смысле этого слова,
отличаясь от остальных лишь своим происхождением и тайной верой.
  2. Еще в конце XV века среди "новых христиан", желавших добраться до
такого места, где они смогут открыто исповедовать веру предков, возникло
стремление эмигрировать с Иберийского полуострова. Правда, их цели были
общеизвестны, и закон категорически запрещал Им выезд из страны. Однако
всегда можно было найти выход: либо бежать, либо получить разрешение на
поездку за границу по неотложному делу, либо (наиболее обычный способ)
отправиться с паломничеством в Рим. Поэтому чуть ли не сразу же после
массового крещения евреев в Испании порты Средиземноморья оказались полны
беженцами-марранами, стремившимися вернуться к иудаизму. После
насильственного крещения в Португалии поток особенно усилился. По всей
Турции, Северной Африке и Италии существовавшие общины приняли
португальских беженцев, часто людей глубоко набожных и ученых, которых
тяжело коснулась трагедия 1497 года. Кое-где португальские марраны
оказались в таком большом количестве, что смогли основать собственные
общины рядом с уже существовавшими.
  Большую роль сыграла в истории та часть марранов, которая направила свои
шаги в противоположном направлении. Расцвет стран Средиземноморья
закончился. Уже была открыта Америка. Первенство в торговле, мореплавании,
богатстве перешло к Северной Атлантике. Положение Испании и Португалии в
мировой торговле было в это время жизненно важным, поскольку благодаря их
усилиям (и при финансовой и научной помощи их еврейских подданных) были
открыты и новый континент на западе, и новые пути к сокровищам Востока. В
каждом важном торговом центре Северной Европы в это время имелась более
или менее крупная испанская или португальская торговая колония, в которой
командные посты занимали "новые христиане". Дальнейшая их судьба была
различна. Некоторые исчезли, растворившись в окружающем населении. Другие
в течение многих поколений вели двойную жизнь. Третьи, оказавшись в более
веротерпимом окружении (обычно под властью какой-нибудь протестантской
державы Севера), смогли порвать с навязанной им верой и без большой потери
времени организоваться в легальные еврейские общины.
  Важнейшая из таких колоний была в Нидерландах. Еще с начала XVI века
марраны стали понемногу селиться в Антверпене - самом важном морском порту
на севере Европы, находившемся в то время под испанским владычеством.
Нидерландское восстание положило конец его расцвету, и торговое первенство
захватил Амстердам, ставший отныне главным прибежищем для марранов.
  Старая легенда, деталями которой все же не следует пренебрегать,
рассказывает о весьма романтическом возникновении амстердамской общины. В
1583 году, повествует легенда, брат и сестра, Мануэль Лопес Перейра и
Мария Нуньес, родители которых страдали от преследований инквизиции,
покинули Португалию вместе с большой группой марранов, надеясь найти
где-нибудь безопасное пристанище. Их судно было захвачено английским
кораблем и доставлено в порт. Английский дворянин, пораженный редкой
красотой Марии, просил ее руки. Королева Елизавета, услышавшая эту
историю, пожелала увидеть девушку. Плененная ее красотой, королева
показала девушке Лондон, а затем приказала освободить корабль и всех его
пассажиров. Несмотря на это, Мария не приняла соблазнительного
предложения, которое было ей сделано. Оставив всю роскошь Англии ради
иудаизма, она вместе со своими спутниками отправилась в Амстердам. Здесь в
1598 году к ним присоединилась мать Марии и остальные члены ее семьи.
  Поведение новых переселенцев с Иберийского полуострова, хотя они и
считались христианами, не могло не привлечь к себе внимания. Властям
казалось, что те устраивают католические богослужения, запрещенные в то
время протестантами, и наверное что-то замышляют против недавно созданного
правительства. В Судный день против людей, пришедших на непонятное
сборище, были приняты решительные меры. Всех их арестовали и потащили на
допрос. Они еще совершенно не владели голландским языком, и их неумение
объясниться усугубляло подозрения против них. К счастью, один из
руководители этой маленькой группы был знаком с латынью и попробовал
объясниться на этом языке. Он рассказал, что это было собрание не
папистов, но последователей религии, преследуемой инквизицией еще более
жестоко, чем протестантизм. Он указал также на ту большую выгоду, которую
извлечет город, если позволит обосноваться в нем "новым христианам"
Испании и Португалии. Его одновременное обращение к гуманности и, к жажде
наживы было убедительным. Арестованных выпустили, положение беженцев было
облегчено, и колония стала расти с удивительной быстротой, дав начало
также общинам в Гааге, Роттердаме и других местах.
  В то же время аналогичные события происходили в Гамбурге, где некоторое
число португальских марравов очутилось в конце XVI века. Однако внешне они
оставались католиками, что тем более вызывало ненависть протестантского
населения. В сенат была представлена петиция с просьбой изгнать этих
чужеземцев из города. Лютеранские академии во Франкфурте и в Иене, у
которых сенат спросил их мнения, рекомендовали разрешить евреям остаться,
чтобы им со временем можно было внушить любовь к Евангелию. В 1612 году
сенат узаконил существование в городе еврейской общины.
  Третьим крупным центром торговли в Западной Европе, а соответственно и
поселение марранов, был Лондон. Колония тайных евреев, обосновавшаяся
здесь издавна, была уничтожена при Генрихе VIII. При королеве Елизавете
вновь возникла такая колония. В 1609 году жившие в Лондоне португальские
купцы, заподозренные в приверженности к иудаизму, были изгнаны из страны,
и следующая их попытка обосноваться там тоже закончилась неудачей. Однако
постепенно на месте старых появились новые поселенцы, и ко времени
установления протектората Кромвеля в Лондоне опять возникла небольшая
колония, во главе которой стояли два-три крупных купца.
  Тем временем отношение к ним в народе начало меняться. Пуритане с
благосклонностью смотрели на евреев, как на древний народ Божий. Многие
даже надеялись, что новая очищенная форма христианства убедит евреев в
истине Евангелия, чего не удавалось сделать Римской церкви. С другой
стороны, сам Кромвель был достаточно умен, чтобы понять коммерческое
значение купцов-марранов, чья информация по вопросам политики была для
него весьма ценной и которых он считал необходимыми для развития