время за книгами, внимательно следил за политическими событиями, играл с
деревенскими мальчишками, по праздникам в церкви читал Апостол, пел на
клиросе и звонил в колокола.
   Отсюда-то он был вызван в начале 1799 года, чтоб принять начальство над
соединенною русско-австрийскою армиею.
   Но Суворов с своими правилами, с своим глазомером, быстротою и натиском
вовсе не был таким главнокомандующим, который бы понравился в Австрии, ибо
здесь главнокомандующие не могли действовать по своему глазомеру, здесь
они должны были исполнять решения придворного военного совета,
состоявшиеся заблаговременно в Вене под влиянием первенствующего министра,
Тугута, который считал себя знатоком военного дела, вовсе не будучи им.
   7. Торжество Суворова в Италии над Моро и Макдоналъдом. 3 апреля
Суворов приехал к армии в Верону; 17 числа он перешел реку Адду, поразивши
французов в трехдневном бою на ее берегах; 18-го торжественно вошел в
Милан, столицу Цизальпинской республики, покинутую французскими
чиновниками и приверженцами Франции. Целуя руку у архиепископа миланского,
Суворов говорил ему: "Я прислан восстановить древний престол папский и
привести народ в послушание монарху его. Помогите' мне в святом деле".
   Первым распоряжением Суворова в Милане было ниспровержение
Цизальпинской республики, что поколебало во всей Италии владычество
французов, везде поднимался против них народ; таким образом, в две недели
по приезде Суворова к армии положение дел переменилось в Италии. В
половине мая был занят Турин; в полтора месяца вся почти Северная Италия
была уже очищена от французов, во власти которых здесь оставалась только
сильная крепость Мантуа да еще три-четыре крепости; французский генерал
Моро должен был отойти за Апеннины и расположился в области Генуэзской, но
из Южной Италии шел другой французский полководец, Макдональд. Чтоб не
дать ему соединиться с Моро, Суворов поспешил к нему навстречу с
необыкновенною быстротою, на реке Тидоне 6 июня вступил в бой, не давши
отдохнуть своему войску, и разбил французов. Отброшенный за реку Тидоне,
Макдональд отступил к реке Треббии верст на семь назад.
   Здесь был кровопролитный двухдневный бой (7 и 8 июня); изнуренные зноем
итальянского летнего дня, русские едва могли держаться; генерал Розенберг
подъехал к Суворову, с тем чтоб посоветовать ему отступление; Суворов
лежал в истомлении у большого камня. "Попробуйте сдвинуть этот камень,-
отвечал он Розенбергу на его предложение.- Не можете!.. Ну так и русские
не могут отступить!" Семидесятилетний старик забыл свою усталость, сел на
коня, появлением своим заставил и солдат забыть усталость, и французы были
отброшены за реку со страшным для них уроном; ночью Макдональд, найдя
невозможным дожидаться нового нападения, начал отступление и тем признал
себя окончательно побежденным.
   Покончив с Макдональдом, Суворов услыхал о движениях Моро и с такою же
быстротою обратился назад против него, но одно его появление заставило
Моро отступить без боя.
   8. Неприятности Суворова от австрийского правительства. От императора
Павла Суворов получал награды и рескрипты в самых лестных выражениях;
государь писал, что он изъявляет признательность к великим делам своего
подданного, которыми прославляется его царствование. Знаменитый соперник
Суворова Моро признавал действия последнего в Италии образцовыми, но
недовольны были Тугут и придворный военный совет в Вене. Тотчас после
победы на Треббии победитель был огорчен рескриптом императора Франца,
который просил Суворова совершенно отказаться от всех предприятий дальних
и неверных и о всяком важном предположении своем или действии
предварительно доводить до его сведения. Военный придворный совет, с одной
стороны, давал Суворову непрошеные уроки в том, что тот сам очень хорошо
знал и исполнял, с другой - мешал ему в самых важных распоряжениях: так,
фельдмаршал хотел усилить себя пьемонтским войском и приглашал пьемонтцев
собираться под свои национальные знамена и сражаться за свободу отечества
и законное национальное правительство, но австрийцы никак не хотели
согласиться на это и требовали, чтоб пьемонтцы поступали в австрийские
полки, на что те никак не соглашались.
   Австрийцы приписывали успехи Суворова одному слепому счастью, порицали
его действия, находя их противными правилам военного искусства. Зато и
Суворов не щадил австрийских генералов. "Служба их,- писал он,- в титлах,
амбиции или эгоизме, вредном обществу. Везде гофкригсрат, неискоренимая
привычка битым быть... Его римско-императорское величество желает. чтоб,
ежели мне завтра баталию давать, я бы отнесся прежде в Вену. Военные
обстоятельства мгновенно переменяются, для них нет никогда верного плана.
Фортуна летит как молния: не схвати за волосы - уже она не возвратится".
Австрийцы все хлопотали о сдаче Мантуи; наконец и эта сильная крепость,
оплот Северной Италии, сдалась 17 июля; император Павел возвел Суворова в
княжеское достоинство с проименованием Италийского.
   9. Действия русских в Южной Италии. Между тем русские с успехом
действовали и с другого конца в Италии. Французы недо. ;го нажили спокойно
в Неаполе, или Парфенопейской республике. Республика-мать наложила на
республику-дочь такую тяжелую контрибуцию, что народ восстал во имя
прежнего правительства, все злоупотребления которого забылись при новых
бедствиях и несправедливостях.
   Тогда король Фердинанд прислал для восставших предводителя из Сицилии
кардинала Руффо, который был известен больше как солдат, чем как духовное
лицо. Лишь только Руффо явился в Калабрию, как тысячи народа начали
стекаться к нему, и он образовал ополчение, которое назвал ратью св. Веры,
но эта рать св.
   Веры наполнялась всяким сбродом, беглыми солдатами, преступниками, и
потому успех ее везде сопровождался грабежом, насилиями, буйством и
развратом.
   Между тем адмирал Ушаков отрядил небольшую эскадру, которая, плывя
около берегов, приводила приморские неаполитанские города в повиновение
королю Фердинанду; русский капитан-лейтенант Белле высадился на берег с
390 человек войска и с этою горстью успел утвердиться в самой середине
неаполитанских владений; Руффо соединился с Белле, и русские офицеры по
просьбе кардинала обучали его нестройные толпы; наконец. союзники решились
идти к столице.
   2 июня ночью русские пробились в Неаполь; узнав об этом, лаццарони9
бросились на республиканские войска с криком: "Да здравствует король!"
   Толпы Руффо с яростью ворвались в город; всю ночь продолжались
убийства, грабежи и насилия. Однако республиканцы сопротивлялись еще два
дня, и только к вечеру 4-го числа роялистам удалось овладеть всем городом.
Убийства безоружных, пожары и грабежи продолжались; только с помощью
русских кардинал Руффо успел наконец восстановить спокойствие в городе,