товско-русских, - с честию, дают  им  богатые  кормления:  так,  Василию
Ярославичу дали Брянск, Гомель, Стародуб,  Мстиславль  и  многие  другие
места. Из бояр и слуг Васильевых одни присягнули Шемяке, другие  убежали
в Тверь; всех отважнее поступил Федор Басенок, объявивший, что не  хочет
служить Шемяке, который за это велел заковать его в железа;  но  Басенок
успел вырваться из них, убежал в Коломну, подговорил там  многих  людей,
разграбил с ними Коломенский уезд и ушел в Литву к князю Василию Яросла-
вичу, который отдал ему и князю Семену Оболенскому Брянск.
   Шемяка видел, что не может быть покоен до тех пор, пока сыновья Васи-
лия находятся на свободе в Муроме с многочисленною дружиною, но не  смел
послать против них войско, боясь всеобщего негодования  против  себя,  и
придумал следующее средство: призвал к себе в Москву рязанского епископа
Иону и стал говорить ему: "Батюшка! поезжай в свою епископию, в Муром, и
возьми на свою епитрахиль детей великого князя Василия, а я  с  радостию
их пожалую, отца их выпущу и вотчину дам достаточную, чем будет им можно
жить". Владыка отправился в Муром и передал Ряполовским слова Шемяки. Те
начали думать: "Если мы теперь святителя не послушаем, не пойдем к князю
Димитрию с детьми великокняжескими, то  он  придет  с  войском  и  город
возьмет; тогда и дети, и отец их, и мы все будем в его воле".  Решившись
исполнить требование Шемяки, они сказали Ионе: "Мы не отпустим  с  тобою
детей великокняжеских так просто, но пойдем в соборную  церковь,  и  там
возьмешь их на свою епитрахиль". Иона согласился, пошел в церковь,  отс-
лужил молебен богородице, взял детей с пелены от пречистой на свою епит-
рахиль и поехал с ними к Шемяке в Переяславль, куда прибыл 6 мая. Шемяка
принял малюток ласково, позвал на обед, одарил; но на третий день  отос-
лал к отцу, в Углич, в заточение. Тогда Ряполовские, увидев, что  Шемяка
не сдержал своего слова, стали думать, как бы освободить великого  князя
из заточения. В этой думе были с  ними  вместе:  князь  Иван  Васильевич
Стрига-Оболенский, Иван Ощера с братом Бобром,  Юшка  Драница,  которого
прежде мы видели воеводою нижегородским, Семен Филимонов с  детьми,  Ру-
салка, Руно и многие другие дети боярские. Они сговорились сойтись к Уг-
личу в Петров день, в полдень. Семен Филимонов пришел ровно в  срок,  но
Ряполовские не могли этого сделать, потому что  были  задержаны  отрядом
Шемяки, за ними посланным; они разбили этот отряд,  но,  зная,  что  уже
опоздали, двинулись назад по Новгородской области в Литву, где  соедини-
лись с прежними выходцами, а Филимонов пошел опять к Москве.
   Шемяка испугался этих движений в пользу пленного Василия,  послал  за
владыками и начал думать с ними, с князем Иваном  можайским  и  боярами:
выпускать ли пленного Василия из  заточения  или  нет?  Сильнее  всех  в
пользу Василия говорил епископ Иона, нареченный  митрополит;  он  каждый
день твердил Шемяке: "Сделал ты неправду, а меня ввел в грех и срам;  ты
обещал и князя великого выпустить, а вместо того и детей его с ним поса-
дил; ты мне дал честное слово, и они меня послушали, а теперь я  остаюсь
перед ними лжецом. Выпусти его, сними грех со своей души и с  моей!  Что
тебе может сделать слепой да малые дети? Если боишься,  укрепи  его  еще
крестом честным, да и нашею братьею, владыками". Шемяка решился  наконец
освободить Василия, дать ему отчину и осенью 1446 года отправился в  Уг-
лич с епископами, архимандритами, игуменами. Приехавши туда, он выпустил
Василия и детей его из заключения, каялся и просил у него прощения;  Ва-
силий также в свою очередь складывал всю вину на одного  себя,  говорил:
"И не так еще мне надобно было пострадать за грехи мои и  клятвопреступ-
ление перед вами, старшими братьями моими,  и  перед  всем  православным
христианством, которое изгубил и еще изгубить хотел.  Достоин  был  я  и
смертной казни, но ты, государь, показал ко мне милосердие,  не  погубил
меня с моими беззакониями, дал мне время покаяться". Когда он это  гово-
рил, слезы текли у него из глаз как ручьи; все  присутствующие  дивились
такому смирению и умилению и плакали сами, на  него  глядя.  На  радости
примирения Шемяка дал Василию, жене его и детям большой  пир,  где  были
все епископы, многие бояре и дети боярские; Василий получил богатые дары
и Вологду в отчину, давши наперед Шемяке проклятые грамоты не искать ве-
ликого княжения. Но приверженцы Василия ждали только его освобождения  и
толпами кинулись к нему. Затруднение состояло в проклятых грамотах, дан-
ных на себя Василием: Трифон, игумен Кириллова  Белозерского  монастыря,
снял их на себя, когда Василий приехал из Вологды в  его  монастырь  под
предлогом накормить братию и раздать ей милостыню. С Бела-озера  великий
князь отправился к Твери, которой князь Борис Александрович  обещал  ему
помощь с условием, чтоб он обручил своего  старшего  сына  и  наследника
Ивана на его дочери Марье; жениху было тогда только  семь  лет.  Василий
согласился и с тверскими полками пошел на Шемяку к Москве.
   Между тем князь Василий Ярославич и другие московские выходцы, жившие
в Литве, еще не зная об освобождении великого  князя,  решились,  оставя
семейства свои в Литве, идти к Угличу и вывести оттуда Василия. Они  уже
назначили срок собираться всем в Пацыне, как пришла весть,  что  великий
князь выпущен и дана ему Вологда. Тогда князь Василий Ярославич двинулся
из Мстиславля, князь Семен Оболенский с Басенком из Брянска,  сошлись  в
Пацыне и, получивши здесь весть, что великий князь уже пошел из  Вологды
на Белоозеро и оттуда к Твери, двинулись к нему на  помощь.  Близ  Ельны
встретили они татарский отряд и начали было уже с  ним  стреляться,  как
татары закричали: "Кто вы?" Они отвечали: "Москвичи; идем с князем Васи-
лием Ярославичем искать своего  государя,  великого  князя  Василия  Ва-
сильевича, сказывают, что он уже выпущен; а вы  кто?"  Татары  отвечали:
"Мы пришли из страны Черкасской, с двумя царевичами, детьми Улу-Махмето-
выми, Касимом и Эгупом; слышали царевичи о великом князе, что он постра-
дал от братьев, и пошли искать его за прежнее его добро и за хлеб, пото-
му что много его добра до нас было". Когда дело таким  образом  объясни-
лось, москвичи и татары съехались, дали друг другу клятву и пошли вместе
искать великого князя. Шемяка с князем Иваном можайским выступил к Воло-
ку, навстречу неприятелю, но в его отсутствие Москва  внезапно  и  легко
была захвачена приверженцами Василия Васильевича, как прежде  привержен-
цами Шемяки. Боярин Михаил Борисович Плещеев, отправленный великим  кня-
зем с очень небольшим отрядом войска, пробрался мимо  Шемякиной  рати  и
подъехал к Москве в ночь накануне Рождества Христова, в самую  заутреню;
Никольские ворота были отворены для княгини Ульяны, жены Василия  Влади-
мировича (сына Владимира Андреевича); этим воспользовался Плещеев и вор-
вался в кремль; Шемякин наместник, Федор Галицкий, убежал от заутрени из
собора; наместник князя Ивана можайского, Василий Шига, выехал  было  из
кремля на лошади, но был схвачен истопником великой княгини Ростопчею  и
приведен к воеводам, которые сковали его вместе с другими боярами Шемяки
и Можайского, а с граждан взяли присягу на имя великого князя Василия  и
начали укреплять город.