Великий князь, узнавши, что Москва за ним, двинулся к Волоку на Шемя-
ку и Можайского, которые, видя, что из Твери идет великий князь, из Лит-
вы - Василий Ярославич с татарами, Москва взята и люди бегут от них тол-
пами, побежали к Галичу, оттуда в Чухлому, где взяли с собою мать  вели-
кого князя, Софью Витовтовну, и отправились в Каргополь. Василий, отпус-
тивши жену в Москву, пошел за ними, взял Углич,  который  сдался  только
тогда, когда тверской князь прислал пушки осаждающим; в Угличе соединил-
ся с великим князем Василий Ярославич, и все вместе пошли  к  Ярославлю,
где соединились с татарскими царевичами.  Из  Ярославля  Василий  послал
сказать Шемяке: "Брат князь Дмитрий Юрьевич! Какая тебе честь или  хвала
держать в плену мою мать, а свою  тетку?  Неужели  ты  этим  хочешь  мне
отмстить? я уже на своем столе, на великом княжении!" Отпустивши с  этим
посла к Шемяке, великий князь отправился в Москву, куда приехал 17  фев-
раля 1447 года; а Шемяка, выслушавши посла Василиева, стал думать с сво-
ими боярами. "Братья, - говорил он им, - что мне томить тетку и  госпожу
свою, великую княгиню? Сам я бегаю, люди надобны самому, они уже  и  так
истомлены, а тут еще надобно ее стеречь, лучше отпустим  ее".  Порешивши
на этом, он отпустил Софью из Каргополя с боярином своим, Михаилом Федо-
ровичем Сабуровым, и детьми боярскими. Великий князь, услыхав, что  мать
отпущена, поехал к ней навстречу в Троицкий монастырь, а оттуда с нею же
вместе в Переяславль; боярин Шемякин, Сабуров со всеми своими товарищами
добил челом великому князю, чтоб принял их к себе в службу.
   После этого Шемяка с Можайским решились просить мира и  обратились  к
посредничеству князей, остававшихся верными Василию, - Михаила Андрееви-
ча верейского и Василия Ярославича серпуховского, заключили с ними пере-
мирие и в перемирном договоре обещались  бить  челом  своему  господину,
брату старшему, великому князю Василию Васильевичу, чтоб принял их в лю-
бовь и мир, пожаловал их прежними их отчинами, за что обязывались  возв-
ратить всю казну, захваченную ими у великого князя,  его  матери,  жены,
жениной матери и бояр: кроме того, Шемяка отступался от пожалования  ве-
ликого князя - Углича, Ржевы и Бежецкой волости, а Можайский  отступался
от Козельска, Алексина и Лисина, обещались отдать все взятые в казне ве-
ликокняжеской договорные грамоты, ярлыки и дефтери. Любопытно  высказан-
ное в этом договоре недоверие: Шемяка и Можайский просят, чтобы  великий
князь не вызывал их в Москву до тех пор, пока не будет там  митрополита,
который один мог дать им ручательство в безопасности. На основании  этих
статей заключен был мир между Шемякою, Иваном можайским и  великим  кня-
зем. Но мы видели, что и Василий дал Шемяке в Угличе такие же  проклятые
грамоты.
   Теперь мы должны обратиться несколько назад и посмотреть, что  сделал
Шемяка, сидя в Москве на столе великокняжеском. Положение его здесь было
незавидное: отовсюду окруженный людьми подозрительной верности, доброже-
лателями Василия, он не мог идти по следам своих предшественников,  при-
мышлять к своей отчине, потому что только уступками мог приобрести  рас-
положение других князей. Обязанный своим успехом содействию князя  Ивана
Андреевича можайского, он отдал ему Суздальское княжество;  но  правнуки
Димитрия Константиновича были еще живы и, как видно, княжили  в  Суздале
неизвестно в каких отношениях к московским князьям. Когда  Шемяка  снова
лишился Москвы, то заключил с ними договор, признал старшего брата, кня-
зя Василия Юрьевича, сыном, младшего, князя Федора  Юрьевича,  племянни-
ком; но сын Шемяки, князь Иван Димитриевич, должен был считать князя Ва-
силия Юрьевича братом равным, следовательно, в случае смерти Шемяки суз-
дальский князь, будучи равным сыну его и наследнику, имел равное  с  ним
право на великое княжение Владимирское! Шемяка обязался не отдавать Суз-
даля князю можайскому, как отдал прежде, не вступаться в прадедину,  де-
дину и отчину обоих братьев, Суздаль, Новгород Нижний, Городец и  Вятку.
Здесь, как видно, нарочно прибавлено: прадедину, чтоб показать  давность
права князей на эти области. Шемяка уступает суздальским одно  из  самых
важных прав - ведаться самим с Ордою; обязывается не  заключать  никаких
договоров с великим князем Василием без ведома князей суздальских. Каса-
тельно оборонительного и наступательного союза обязанности равные:  если
сам Шемяка поведет войско, то и князь суздальский должен сесть на  коня,
если же пошлет сына, то и суздальский князь  посылает  только  сына  или
брата. Московские служилые князья  и  бояре,  купившие  волости  в  Суз-
дальском княжестве во время невзгоды прежних князей его (в их неверемя),
должны отступиться от своих приобретений; наконец, читаем: "Что мы, наши
бояре и люди пограбили в твоей отчине, великом княженьи,  то  все  оста-
вить, пока даст тебе бог, велит достать своей  отчины,  великого  княже-
ния".
   Обязанный уступать требованиям князей-союзников в ущерб силе Московс-
кого княжества, Шемяка, разумеется, должен был уступать требованиям сво-
ей дружины и своих московских приверженцев; граждане, к нему не располо-
женные или по крайней мере равнодушные, не могли найти против них защиты
на суде Шемякине, и этот суд пословицею перешел в потомство с  значением
суда несправедливого.
   Но после торжества Василиева отношения  московского  князя  к  другим
князьям, союзным и враждебным, родным и неродным, принимают прежний  ха-
рактер. Мы видели, на каких основаниях заключен был мир с Шемякою и  Мо-
жайским; до нас дошла договорная грамота последнего  с  великим  князем;
Можайский повторяет в ней: "Что ты, господин князь великий, от  нас  по-
терпел, за то за все ни ты сам, ни твоя мать, ни жена, ни дети не должны
мстить ни мне, ни моим детям, не должны ничего этого ни помнить, ни  по-
минать, ни на сердце держать". Когда детям великокняжеским исполнится по
42 лет, то они должны сами целовать крест в соблюдении  этого  договора.
Договаривающиеся ставят в свидетели бога, богородицу, великих  чудотвор-
цев, великого святителя Николу, св. Петра митрополита, св. Леонтия  Рос-
товского, Сергия и Кирилла, молитву родителей, отцов, дедов и  прадедов;
а поруками - князя тверского, его жену (сестру Можайского), князей Миха-
ила Андреевича и Василия Ярославича; кто нарушит договор, на том не  бу-
дет милости  божией,  богородицы,  молитвы  означенных  святых  и  роди-
тельской, а поруки будут с правым на виноватого.
   Союз можайского князя пока еще был нужен Василию, и в  сентябре  1447
года заключен был с ним новый договор, но которому великий князь пожало-
вал Ивана Андреевича Бежецким Верхом, половиною Заозерья и Лисиным;  Мо-
жайский клянется держать великое княжение честно и грозно, без обиды,  в
случае смерти Василия обязуется признать его сына великим князем и  быть
с ним заодно, ходить на войну по приказу великокняжескому без ослушанья,
но выговаривает опять: "А к тебе, великому князю, мне  не  ездить,  пока
бог не даст отца нашего митрополита в земле нашей".  Князья,  оставшиеся
верными Василию, были награждены: в июне 1447 года заключен был  договор