он, а царь первый перешел в наступление. Но ему хотелось оттянуть начало
войны до июня. Поэтому нужно было пустить в ход кое-какие проволочки,
завести мнимые переговоры и т. д. Одновременно хорошо было бы, чтобы свой
человек посмотрел, что делается в Вильне, в русской армии. И вот Наполеон
призывает своего генерал-адъютанта графа Нарбонна и посылает его в Вильну.

Граф Нарбонн, видный аристократ, бывший министр Людовика XVI, был тонок и
хитер. Но перехитрить Александра ему не удалось.



                                     6

21 апреля 1812 г. Александр выехал из Петербурга к армии. В самый день его
отъезда канцлер Румянцев пригласил к себе французского посла Лористона. "Он
мне сказал от имени своего властелина, - пишет Лористон маршалу Даву, -
чтобы я передал императору Наполеону, что и в Вильне, как и в Петербурге,
он (Александр. - Е. Т.) будет его другом и самым верным его союзником; что
он не хочет войны и сделал бы все, чтобы ее избежать; что его путешествие в
Вильну обусловлено приближением французских войск к Кенигсбергу и
предпринято затем, чтобы помешать генералам сделать какое-нибудь движение,
которое могло бы вызвать разрыв" [17].

Впечатления, которые вынес Нарбонн из этой разведывательной (под предлогом
переговоров) поездки в Вильну к Александру, сводились к следующему [18].
Русская; армия ни в коем случае не начнет первая военных действий, не
перейдет через Неман, не займет Мемеля, Александр не заключил никакого
договора с Англией, но сделает это при первом же пушечном выстреле. Вообще,
если бы повести переговоры, то Александр уступил бы по всем пунктам "за
исключением одного, который считает необходимым император (Наполеон. - Е.
Т.)". Во всех русских проектах наблюдается "большая неуверенность",
происходящая оттого, что они не знают намерений Наполеона. По трем очень
важным вопросам Нарбонн не сумел дать правильные сведения. Он полагал, что
сражение будет дано немедленно после вторжения Наполеона в Россию. С
Швецией, по его сведениям, еще договора у России нет, хотя Швеция,
"по-видимому", против Наполеона. Наконец, он считал, что мир России с
Турцией еще далек.

На самом же деле с Швецией о главном было уже договорено, и Александр имел
твердую уверенность, что Бернадотт, называвшийся наследным принцем, но
фактически уже бывший шведским королем, ни в коем случае не выступит против
России. Мир с Турцией был заключен вскоре после того, как Нарбонн побывал у
Александра. Если мы вспомним, что в конце жизни на острове Св. Елены
Наполеон прямо признавал свою ошибку в том, что он пошел на Россию,
несмотря на соглашение Александра с Швецией и несмотря на мир России с
Турцией, то поймем, до какой степени существенно было бы Наполеону в эти
решающие дни твердо знать, что эти два события несомненны и реальны. И еще
не доглядел Нарбонн, что Александр, идя на все уступки до вторжения, не
сможет быть таким сговорчивым после вторжения: "Император Александр,
по-видимому, готов к тому, чтобы проиграть две или три битвы, но он
прикидывается, будто он решился, если понадобится, продолжать биться в
Татарии" [19]. Мы узнаем здесь формулу, которую Александр не переставал
повторять с некоторыми чисто стилистическими видоизменениями в течение
всего 1812 г.

Что скрывается под намеком Нарбонна в его донесении маршалу Даву
относительно неуступчивости Александра в единственном пункте, который
Наполеон считает необходимым, об этом мы узнаем из инструкции, которую
Нарбонн получил из Парижа перед своей поездкой: "В конце концов между нами
и Россией есть единственный вопрос, который важен: это вопрос о нейтральных
и об английской торговле... Американские суда, которые приходят в русские
порты, это суда английские, и они плавают за английский счет". Инструкция
снабжает Нарбонна аргументами, в случае если Александр будет спорить: если
бы эти суда были в самом деле американскими, то Англия их преследовала бы и
хватала, а не защищала бы на море, как она это делает. Это главный пункт
разногласия, а относительно восстановления Польши пусть Александр
успокоится: "Его величество (Наполеон. - Е. Т.) не думает о Польше. Он
имеет в виду только французские интересы". Рекомендовалось Нарбонну также
"не скрывать огромных сил" Наполеона: 400 тысяч человек на Висле, два
корпуса в Берлине, один в Кельне, один в Майнце и "при первом пушечном
выстреле" будут призваны 200 тысяч по набору будущего 1813 г. Эта
инструкция, помеченная 3 мая 1812 г., уже поручает Нарбонну хорошенько
высмотреть, пока он будет в России, все, что касается русской армии,
политических настроений в Литве и т. д.

Интересно отметить, что Наполеон, посылая графа Нарбонна к Александру, не
только имел в виду получить случайные, может быть, и очень интересные
военные сведения о России и русской армии, но также рассчитывал на него еще
в одном отношении: дело было в начале мая; русские силы уже были возле
Немана; нужно было воспрепятствовать им первым начать военные действия.
Поэтому Нарбонну поручается вести самые мирные речи. Если же это не поможет
и русские перейдут через Неман, тогда он должен притвориться удивленным и
все-таки вести переговоры с Александром и постараться даже заключить
перемирие и вообще "добрыми словами остановить движение (русской армии. -
Е. Т.) и дать его величеству (Наполеону. - Е. Т.) время прибыть на место".
Приказывая составить эту инструкцию, Наполеон считал нужным дать понять
своему посланцу, что собеседник у него будет не простой. "Его величество
поручает мне, - пишет министр иностранных дел, - рекомендовать вам быть
очень сдержанным, соблюдать меру и осторожность и не терять из виду, что вы
имеете дело с человеком тонким и подозрительным". Мы видели, что опасения
Наполеона оказались напрасными: Россия ни в коем случае не собиралась
первой начать военные действия. Мы видели также, что весь отчет Нарбонна о
свидании с Александром, пересланный им через маршала Даву Наполеону, не
заставил Наполеона отказаться от вторжения. Он успокоился: война начнется,
как он желал, его переходом через Неман. Русские растерянно ждут. Сейчас же
после вторжения будет новый Аустерлиц.

Александр не только опасался вымолвить графу Нарбонну хоть одно слово,
которое походило бы на капитуляцию перед Наполеоном, но он считал даже
самое присутствие Нарбонна в Вильне компрометирующим. Нарбонн приехал в