"Сообщите вестфальскому королю, - разгневанно диктовал он Бертье, - что я
крайне недоволен тем, что он не отдал все свои легкие войска князю
Понятовскому для преследования Багратиона, чтобы тревожить его корпус и
остановить его движение... Скажите ему, что невозможно маневрировать хуже,
чем он это делал. Этого мало. Скажите ему, что все плоды моих маневров и
прекраснейший случай, какой только представился на войне, потеряны
вследствие этого странного забвения первых правил войны"[37].

Наполеон 6 июля дает новую директиву: "Нужно либо заставить Багратиона идти
в Могилев, либо отбросить его в Пинские болота. И в том и в другом случае
французские части могут войти в Витебск раньше Багратиона, и Багратион
окажется отрезанным". Одновременно Наполеон приказом от 6 июля подчинил
Жерома со всеми его корпусами маршалу Даву [38].

7 июля надежды Наполеона оживились: прибыли сведения. "Багратион в
Новогрудке, преследуемый со всех сторон", - писал император вице-королю
Евгению Богарне из Вильны. Но это было ошибочно. Багратион снова ушел.

7 июля Багратион послал секретный приказ полковнику Грессеру, стоявшему с
отрядом в Борисове: "Узнав, что неприятель должен находиться в Минске,
предписываю вам, как скоро он приблизится в 30 верстах, не ожидая другого
повеления, заклепать все пушки, бросить их в воду и самим с вверенной вам
командой отступить в Бобруйск" [39].

Наполеон вскоре уже окончательно понял, что Багратиона не удалось окружить,
и, вероятно, убедился, что Багратион - не генерал Мак и не похож на
прусских генералов и что этот русский командующий, несмотря ни на что,
приведет в Смоленск свою армию в полной боевой готовности.

Наполеон вновь и вновь гневно обрушился на своего бездарного брата,
злополучного Жерома: "То, что вы не были осведомлены о том, сколько
Багратион оставил на Волыни, что вы не знали, сколько дивизии при нем
находится, что вы даже не стали его преследовать и что он мог совершить
свое отступление так спокойно, как если бы никого позади него не было, -
все это противно всем военным правилам" [40].

Багратион, стоя в Несвиже, вечером 10 июля узнал, что маршал Даву со своим
корпусом уже вошел в Минск, что король вестфальский Жером Бонапарт
наступает на него из Новогрудка и что одновременно появились французские
разъезды и на его левом фланге. Значит, грозят обход, окружение и
капитуляция. 10 июля Багратион пришел в Слуцк, а из Слуцка пошел, все
ускоряя темп отступления, к Бобруйску, куда и прибыл 18 июля. Все время ему
грозила страшная опасность: маршал Даву занял последовательно Свислочь,
Минск, Оршу и явно ставил себе целью отрезать Багратиону путь к дальнейшему
отступлению 19 июля Багратион, еще находясь в Бобруйске, узнал, что маршал
Даву подходит уже к Могилеву Багратион очень скоро после первого известия
получил и другое - что Даву уже занял Могилев. Он тогда отрядил Раевского,
дав ему 15 тысяч человек, против Даву. 23 июля началась битва между
деревнями Дашковкой и Салтановкои Бой, очень упорный, продолжался с
перерывами весь день и стоил французам потери 3,5 тысяч, а Раевскому 2,5
тысяч человек. Раевский отступил, но это сражение дало возможность
Багратиону 26 июля беспрепятственно добраться до Нового Быхова и перейти
там Днепр. Такова рассказанная в нескольких словах история страшных дней,
когда Багратион спас свою армию от капитуляции. Остановимся теперь на
некоторых подробностях этого отступления Багратиона. За ним все время шел в
качестве арьергарда конный отряд под начальством Платова. В этом отряде,
кроме сборных казачьих и кавалерийских частей, находилась также
гренадерская дивизия М. С. Воронцова. В Слуцке 13 июля Багратион узнал
тревожнейшие факты. Даву выслал кавалерию по прямому пути па Бобруйск, а на
другой день, 14-го, начальник арьергарда Платов донес ему, что большие
французские силы напирают на арьергард и что с 28 июня ему приходится
ежедневно выдерживать бои.

Дело в том, что еще 8 июля Даву занял Минск и пошел оттуда к Березине.
Багратион со своими 45 тысячами человек оказался вновь в очень критическом
положении. Он отступал, очень растянув свою армию, по узким дорогам между
болотами. Когда Наполеон узнал о положении армии Багратиона, он воскликнул:
"Они у меня в руках!" В этот момент он, очевидно, забыл, что сам же называл
Багратиона лучшим генералом русской армии. Даву провел в Минске четыре дня.
Багратион искусным маневром забрал сильно к югу, достиг Березины у г.
Бобруйска, перешел в Бобруйске через Березину и пошел к Днепру. Днепр он
хотел перейти у Могилева, но, узнав по дороге, что Могилев уже занят
войсками Даву, вышедшими из Минска, отошел с боем, уничтожив при этом, по
признанию Сегюра, целый полк легкой кавалерии французов, затем приказал
Раевскому задержать всеми силами, до последней возможности, Даву у местечка
Дашковки, а сам двинулся к Новому Быхову, где и перешел Днепр 25 июля.
Другая часть его войск перешла Днепр у Старого Быхова.

23 июля Раевский с одним (7-м) корпусом в течение десяти часов выдерживал
при Дашковке, затем между Дашковкой, Салтановкой и Новоселовым упорный бой
с наседавшими на него пятью дивизиями корпусов Даву и Мортье. Когда в этой
тяжкой битве среди мушкетеров на один миг под градом пуль произошло
смятение, Раевский, как тогда говорили и писали, схватил за руки своих двух
сыновей, и они втроем бросились вперед[41]. Николай Николаевич Раевский
был, как и его прямой начальник Багратион, любимцем солдат. Поведение под
Дашковкой было для него обычным в тяжелые минуты боя. Это не мешало Николаю
I впоследствии оставить без малейшего внимания все ходатайства старого
генерала за своего зятя, декабриста Волконского. Войско Раевского ничуть не
уступало своему командиру. Вот что доносил скупой на похвалы Раевский
своему начальнику Багратиону после битвы между Салтановкой и Дашковкой: "Я
сам свидетель, что многие офицеры и нижние чины, получив по две раны и
перевязав их, возвращались в сражение, как на пир. Не могу довольно
выхвалить храбрости и искусства артиллеристов: все были герои".

Итак, корпус Раевского в течение всего дня упорно выдерживал у местечка
Дашковки натиск маршала Даву, давая время всей армии Багратиона идти к
переправе через Днепр. 24 июля утром Багратион послал приказ Раевскому идти
к Новому Быхову и дальше по мосту через Днепр. К удивлению и к счастью
Раевского, Даву не преследовал его. Французский маршал был убежден именно
вследствие упорства боя с Раевским, что Багратион идет к Могилеву и примет