Были волнения и в Тверской губернии, и комитет министров в заседании 24
сентября 1812 г. слушал дело "о взбунтовавшихся крестьянах Волоколамского
уезда и об одном священнике, который соучаствовал с ними". Крестьяне "вышли
из повиновения", "разграбили господское имение, хлеб, скот, лошадей, убили
крестьянина деревни Петраковой из пистолета".

Во всей окрестности крестьяне тоже взбунтовались, и губернатор должен был
обратиться к генералу Винценгероде, командующему войсками в Тверском
округе. Комитет министров, заслушав дело, положил: "Барону Винценгероде
предписать, чтобы он на место к взбунтовавшимся крестьянам отрядил
достаточную команду и, изыскав начинщиков возмущения, в страх другим велел
их повесить"[5]. К счастью, Винценгероде разобрался в деле и не только
никого не повесил, но выяснил гнуснейшее поведение помещиков и их
приказчиков, сознательно подводивших крестьян под обвинение в
государственной измене. Посланный им генерал-майор Бенкендорф донес
следующее (донесение на французском языке, конечно, потому что русского
языка Винценгороде не знал): "Позвольте мне говорить с вами без обиняков.
Крестьяне, которых губернатор и другие власти называют возмутившимися,
вовсе не возмутились. Некоторые из них отказываются повиноваться своим
наглым приказчикам, которые при появлении неприятеля, так же как и их
господа, покидают этих самых крестьян, вместо того чтобы воспользоваться их
добрыми намерениями и вести их против неприятеля... Имеют подлость
утверждать, будто некоторые из крестьян называют себя французами. Они
избивают, где только могут, неприятельские отряды, отправляют в окружные
города своих пленников, вооружаются отнятыми у них ружьями и защищают свои
очаги... Нет, генерал, не крестьян нужно наказывать, а вот нужно сменить
служащих людей, которым следовало бы внушить хороший дух, царящий в
народе"[6]. Слух о возмущении крестьян - лживая выдумка. "Я отвечаю за это
своей головой" (подчеркнуто в тексте). "Я пользуюсь крестьянами для
получения известий о неприятеле", - так кончает Бенкендорф свое донесение.

Крестьянские настроения в 1812 г. нашли свое отражение в выступлениях
крестьян, только что одетых в ополченскую форму, но от этого не переставших
быть крестьянами.

Осенью 1812 г. в Пензенской губернии сформировалось ополчение в составе
четырех пехотных полков, одного конного и артиллерийской роты. Каждый полк
был численностью в 4 тысячи человек. Ополчение здесь, как и всюду, заметим,
в 1812 г., удивляло начальников своими быстрыми успехами в деле воинского
обучения: "Усердие к пользе отечества производило чудеса", - пишет
очевидец, офицер этого ополчения Шишкин в своих выступлениях "Бунт
ополчения 1812 г.". Ополчение было готово выступить лишь к 10 (22) декабря,
т. е. когда Россия уже была очищена от неприятеля совершенно и когда
начинался заграничный поход. Совершенно неожиданно в ополчении вспыхнул
бунт. Ратники требовали, чтобы их привели к присяге. Не забудем, что среди
множества слухов, носившихся в воздухе в 1812 г., была и весть, будто всех
присягнувших ополченцев по окончании войны уже не вернут в крепостное
состояние, а объявят свободными. Более чем вероятно, что требование привода
к присяге в данном случае и было вызвано этим слухом. Взбунтовался 3-й полк
ополчения и в полном вооружении вышел на площадь, - стоял он в городке
Инсаре. Полк разгромил квартиру полковника, квартиры офицеров, запер
офицеров, полковника избили до крови, так же как майора и других. Выбрав
себе из своей среды начальника, солдаты собрались покончить с офицерами.
Жители Инсара подверглись также нападениям со стороны разбушевавшихся
ратников и часть их разбежалась из города. Ратники овладели городом и
перевели офицеров в тюрьму. Офицеров обвиняли в том, что они скрывали
царский указ о присяге и что они не берут дворян в ополчение, а берут
крестьян, тогда как царь велел брать дворян. Перед тюрьмой ратники
воздвигли три виселицы и объявили офицерам, что всех их перевешают. На
четвертый день в город вступили посланные из Пензы войска с артиллерией, и
восставшие ратники сдались. Одновременно в других полках этого же
пензенского ополчения происходили волнения, но в более слабой форме.
Военный суд присудил прогнать сквозь строй, к кнуту, каторжным работам, к
ссылке на поселение и к отдаче навсегда солдаты в дальние сибирские
гарнизоны в общей сложности более 300 человек. "Три дня лилась кровь
виновных ратников, и многие из них лишились жизни под ударами палачей", -
пишет очевидец Шишкин, к сожалению, не уточняя в этом месте свое
повествование. Остальные (за вычетом этих 300 с лишком) участники восстания
были отправлены в поход и уже в походе получили "всемилостивейшее
прощение".

Необычайно характерна для всей политической атмосферы 1812 г. цель заговора
ратников, выяснившаяся на военном суде (потому что это был заговор, и
условлено было всем полкам выступить в один день - 9 декабря): "Цель
мятежников заключала в себе безрассудное намерение людей, погруженных в
невежество: они хотели, истребив офицеров, отправиться целым ополчением к
действующей армии, явиться прямо на поле сражения, напасть на неприятеля и
разбить его, потом с повинной головой предстать перед лицо монарха и в
награду за свою службу выпросить себе прощение и вечную свободу из владения
помещиков". Несмотря на то что репрессии были весьма свирепы, несмотря на
пытки ("строгие меры при допросах", - пишет благонамеренный Шишкин),
ратники не назвали инициатора движения: "Кто был первый, у которого
родилась такая нелепая мысль, кто был первый, принявший на себя исполнение
дерзкого намерения, того никакие розыски, никакие строгие меры не могли
открыть, это осталось навсегда глубокой тайной".

В этом пензенском ополчении бродили мысли и стремления, наиболее
характерные для крепостной массы в год нашествия Наполеона, и именно во
вторую половину войны, когда уже всякие легенды об освобождении из рук
вторгшегося завоевателя крестьянством были окончательно отброшены: изгнать
неприятеля из отечества и за это получить свободу по воле царя, которого
отделяют от народа дворяне-помещики, скрывающие благодетельные царские
указы. Чувство мести к иноземному завоевателю, ненависть к помещичьему
классу, монархическая легенда о народолюбивом царе - все это смешалось
воедино и породило инсарское движение 1812 г.

Если о восстании полка в Инсаре мы имеем сведения от очевидца Шишкина, то
об одновременном выступлении другого полка пензенского ополчения в Саранске
нам дает понятие секретное донесение пензенского губернского прокурора