сторон  и потеряла  свою операционную  линию и магазины;  что она
будет сражаться не из-за победы, а только для того, чтобы пробить
себе дорогу к отступлению; и что если какой-нибудь из французских
отрядов  позволит пруссакам  пробиться через путь,  вверенный его
охранению, то будет навсегда обесславлен. На эти увещания солдаты
отвечали  криком: "Вперед!"  Застрельщики завязали  дело; начался
живой  ружейный  огонь.  Как  ни  сильна  была  позиция,  занятая
неприятелем,  однако  ж  он  с  нее сбит,  и  французская  армия,
дебушируя в долину, начала выстраиваться в боевой порядок.

Неприятель,   имевший  намерение   атаковать  нас   тогда,  когда
разойдется утренний туман, тоже стал в ружье. Он отрядил корпус в
пятьдесят  тысяч  человек   для  прикрытия  Наумбурга  и  занятия
кезенских выходов, но маршал Даву уже предупредил его. Два других
прусских  корпуса, в  восемьдесят тысяч человек,  пошли навстречу
французской армии,  дебушировавшей с иенской возвышенности. Туман
покрывал обе армии в продолжение двух часов, наконец рассеялся, и
показалось светлое осеннее солнце.  Армии увидели себя на близкий
пушечный выстрел друг от друга.

Французское  левое   крыло,  под   командованием  маршала  Ожеро,
опиралось  на селение  и  прилегавший лес.  Императорская гвардия
отделяла его  от центра, в котором  находился маршал Ланн. Правое
крыло составляли войска  маршала Сульта; маршал Ней начальствовал
всего над  трехтысячным отрядом,  потому что остальная  часть его
корпуса еще не прибыла на место.

Неприятельская  армия   была  многочисленна  и  имела  прекрасную
кавалерию. Движения ее исполнялись быстро и правильно. Императору
хотелось бы  еще часа два не вступать  в сражение, для того чтобы
подождать  войска,  которые   должны  были  подойти,  а  особенно
кавалерию;   но  дело   уже  завязалось.   Несколько  французских
батальонов заняли деревню Гольштедт, и неприятель двинулся, чтобы
выгнать их  оттуда. Маршалу  Ланну тотчас же  было приказано идти
эшелонами для поддержания  Гольштедта. Маршал Сульт атаковал лес,
который находился от  него справа. Неприятель сделал передвижение
со  своего  правого фланга  на  наше левое  крыло; маршалу  Ожеро
велено отражать, и менее  чем через час битва сделалась общей. От
двухсот  пятидесяти  до  трехсот  тысяч  человек и  от  семи-  до
восьмисот орудий повсюду разносили смерть и представляли зрелище,
редкое в военных летописях.

И  та  и другая  армия  постоянно маневрировали,  как на  параде.
Сначала  ни  в  той,  ни в  другой  не  оказывалось ни  малейшего
замешательства;   но   победа   недолго  оставалась   нерешенною.
Император на всякий случай  не пускал еще в действие значительных
сил своего резерва.

Маршал  Сульт, овладев  наконец лесом, который  неприятель твердо
отстаивал  целых два  часа, сделал  движение вперед. В  эту самую
минуту  император   узнал,  что   дивизия  резервной  французской
кавалерии начинает  строиться, и две дивизии  корпуса маршала Нея
вытягиваются  в   боевой  порядок  на   задней  оконечности  поля
сражения.  Тогда  резервы немедленно  подвинуты  к первой  линии,
которая, будучи таким  образом обеспечена, кинулась на неприятеля
и  скоро принудила  его  к совершенному  отступлению. Сначала,  в
продолжение  часа,  неприятель отступал  в  большом порядке;  но,
когда  подоспели  наши   драгунские  и  кирасирские  дивизии  под
начальством герцога

Бергского  и  приняли участие  в  битве,  то порядок  отступления
неприятельских войск расстроился,  и ряды его смешались, несмотря
на то,  что храбрая прусская  пехота пять раз строилась  в каре и
употребила   все  усилия,   чтобы  удержать   натиск  французской
кавалерии.  Таким образом, преследование  неприятеля продолжалось
на  расстоянии шести  лье,  и французы,  по их  пятам,  прибыли в
Веймар.

Корпус   маршала  Даву,   на   правом  крыле,   действовал  также
чрезвычайно   успешно,  и   не  только   удержал,  но   и  разбил
значительные    неприятельские   силы,    которые   располагались
дебушировать к стороне Кезена...

Трофеями  победы были:  от тридцати  до сорока тысяч  пленных; от
двадцати  пяти  до  тридцати  знамен; триста  орудий  и  огромные
запасные  магазины.  В  числе  пленных находятся  более  двадцати
генералов и  между прочими  генерал-лейтенант Шметтау. Неприятель
потерял  убитыми   и  ранеными  более   двадцати  тысяч  человек;
фельдмаршал Моллендорф ранен; герцог Брауншвейгский убит; генерал
Блюхер тоже; принц Генрих Прусский опасно ранен.

В  этом  сражении  отступление  прусской  армии  было  совершенно
отрезано, и она потеряла свою операционную линию. Левое крыло ее,
преследуемое маршалом Даву,  ретировалось на Веймар, тем временем
как правое и центр отходили от Веймара на Наумбург...

Потеря с  нашей стороны простирается от  тысячи до тысячи двухсот
человек  убитыми и  до  трех тысяч  ранеными. В  настоящую минуту
великий   герцог   Бергский   обложил   Эрфурт,   где   находится
неприятельский корпус  под начальством фельдмаршала Моллендорфа и
принца Оранского...

В пылу  битвы император, увидев, что  отличная прусская кавалерия
угрожает его пехоте, сам поскакал, чтобы приказать ей построиться
в каре. Гвардия с  досадой видела, что стоит в бездействии, между
тем как все остальные  войска принимают участие в сражении. Из ее
рядов послышались многие голоса: „Вперед!" - „Это что! - вскричал
император, осаживая коня. - Одни только безбородые могут решиться
давать мне  советы, как  надобно действовать; пусть  подождут, да
попробуют   сначала   предводительствовать   армией  в   тридцати