наследники старых андских и испанских традиций, не испытывали ничего, кроме
ужаса, перед миграцией из сел, перед хаосом, который в конечном счете поглотил
бы их упорядоченный мир. Более того, каждый человек, мигрирующий в столицу,
есть потенциальный конкурент, а стремление избежать конкуренции вполне
естественно.

Однако наибольшую враждебность к мигрантам проявила правовая система. До
некоторых пор система могла абсорбировать или игнорировать мигрантов,
поскольку небольшие их группы не могли нарушить статус-кво. С ростом числа
мигрантов система не могла более оставаться пассивной. Когда большие группы
мигрантов достигли городов, они оказались отрезанными от легальной социальной
и экономической деятельности. Им чрезвычайно трудно было получить доступ к
жилью и образованию и почти невозможно -- начать дело или найти работу. Проще
говоря, правовые институты Перу создавались в течение многих лет для
удовлетворения нужд и обеспечения привилегий определенных господствующих групп
в городах, а также для географической изоляции крестьян в сельских районах.
Пока эта система работала, правовая дискриминация не была заметной. Как только
крестьяне начали оседать в городах, эти законы перестали быть социально
приемлемыми.

Мигранты обнаружили, что их много, что система не готова их принять, что на их
пути воздвигается все больше и больше барьеров, что они должны с боем вырвать
право на каждый свой шаг у истеблишмента, не склонного это право давать, что
на них не распространяются преимущества и выгоды, предоставляемые законом, и
что, в конце концов, единственной гарантией их свободы и процветания являются
их собственные руки. Короче говоря, они обнаружили, что должны конкурировать
не только с людьми, но и с системой.

Из мигрантов в теневики

Чтобы выжить, мигранты стали теневиками. Если они хотели жить, торговать,
производить, перевозить или даже потреблять, то им, новым жителям городов,
приходилось делать это лишь незаконно. В такой незаконности не было
антисоциального умысла, в отличие от наркобизнеса, воровства или грабежа; цели
были вполне законными: строить дома, оказывать услуги, заниматься бизнесом.
Как мы увидим позднее, более чем вероятно, что, говоря экономическим языком,
люди, непосредственно вовлеченные в эту деятельность (как и общество в целом),
живут более благополучно, когда нарушают закон, чем когда уважают его. Можно
утверждать, что незаконная деятельность процветает, когда правовые ограничения
превышают некоторый социально приемлемый уровень, так что закон не признает
ожиданий, выбора и надежд тех, кто не имеет доступа к нему, и при этом
государство не обладает достаточной силой принуждения.

Концепция нелегальной экономики основана на эмпирических наблюдениях самого
явления. Личности сами по себе не тени; теневыми являются их действия и
деятельность. Те, кто действует нелегальным образом, не составляют
определенный или статичный сектор общества; они живут в призрачном мире,
имеющем протяженную границу с миром законности, и в этот призрачный мир бегут
люди, когда издержки соблюдения закона превышают выгоды от его соблюдения.
Крайне редко теневая деятельность нарушает все законы; в большинстве случаев
нарушаются лишь отдельные их положения. Способы нарушения будут описаны ниже.
Существуют виды деятельности, для которых государство ввело систему
исключений, позволяющих теневикам продолжать действовать, не обретя при этом
правового статуса, эквивалентного тому, который имеют люди, находящиеся под
защитой и покровительством перуанского законодательства в целом; такая
деятельность тоже является нелегальной.

Эта книга повествует о мигрантах, которые стали теневиками за последние 40
лет. Я стремился показать, почему мы стали страной, где 48% экономически
деятельного населения и 61,2% рабочего времени приходятся на нелегальную
деятельность, в результате которой производится 38,9% валового национального
продукта (ВНП), учтенного национальной статистикой. В этой книге делается
попытка объяснить причины и перспективы перемен, происходящих в Перу,
анализируется деятельность тех, кто находится в авангарде этих перемен, --
теневиков. Книга пытается объяснить также, почему наши правовые установления
не смогли адаптироваться к происходящим переменам, в результате чего, при
производительности труда всего лишь в 1/3 от уровня в легальном секторе
экономики, теневой сектор продолжает расширяться и можно ожидать, что к 2000
г. здесь будет произведено 61,3% ВНП, фиксируемого национальной статистикой. В
книге показано, почему новые установления, разработанные неформалами,
представляют собой ясную альтернативу, на которой может базироваться иной,
приемлемый для всех перуанцев порядок. Разумеется, книга предлагает также пути
решения рассматриваемых проблем.

В первых четырех главах книги мы описываем мир, который постепенно открывался
перед нами в течение 6 лет, по мере того, как мы знакомились с теневиками и их
официальными партнерами. На основе своих и чужих наблюдений мы демонстрируем,
как в трех секторах -- жилищном строительстве, транспорте и торговле, где
Институт свободы и демократии смог завершить свои изыскания, -- теневики
отвоевали себе пространство и стали постепенно прибирать к рукам большую часть
рынка, землю, на которой они могли бы жить и работать, улицы для размещения
своих магазинов и торговых точек, а также для предоставления транспортных
услуг. Во всех этих случаях они открыто пренебрегали законами и бросали вызов
государственным установлениям, создавая в них брешь, через которую остальная
часть общества также стала покидать легальный сектор. По мере того, как
теневики прогрессировали, перуанское государство откатывалось назад,
рассматривая каждую уступку им как временную, "до окончания кризиса", хотя
фактически оно было вынуждено принять стратегию постоянного отступления,
постепенно делавшего его ненужным.

В первой части книги рассказывается о том, как "потаенное Перу" начало
длительную и упорную борьбу за то, чтобы перейти к легальной жизни, борьбу
столь постепенную, что ее результаты начинают сказываться только сейчас. Мы
являемся свидетелями самого значимого из всех восстаний против сложившегося
порядка вещей, когда-либо бывших в истории независимого Перу.

Начальные главы посвящены Лиме. В первой главе <здесь вторая -- прим. ред.>мы
показываем, как путем вторжения или нелегального захвата земель разрастались
поселения мигрантов, составляющие ныне 42,6% всего жилого фонда Лимы, в
которых живут 47% населения города. Эти жилища, построенные бесправными