остановиться.  Калькар разбил свою  группу, расставив всех вдоль изгороди, и
проследил за тем, чтобы вся территория до  самого входа находилась у них под
прицелом. Для верности  он и сам остался  с командос.  Луций, Винтерфельд  и
Костар  надели  на  себя  защитные   костюмы   и,  как  привидения,   начали
передвигаться от одной лежащей тени к другой в направлении здания.
     Парк  был   засажен  негусто;  овальные  таблички  обозначали  названия
деревьев и  кустов. Узкие  колокольчики высокого дурмана  светились в лунном
свете,  красные цветы кустов гибискуса казались черными. В каменных водоемах
раскрывались навстречу  мертвенному свету  водяные  лилии.  Выходные  ворота
стояли настежь распахнутыми, с предательским гостеприимством. Луций осмотрел
сначала  ступеньки лестницы и порог, прежде чем  перешагнуть через него.  Он
испытывал  неприятное ощущение,  знакомое ему  по  прохождению  через минные
поля, о чем он сейчас вспомнил. Пол, казалось, имел такой же обманчивый вид.
     Вестибюль был выложен, как шахматная доска, светлыми и темными плитами.
К  нему  примыкала  приемная  с  креслами  и  круглым  столом.  Внешний  вид
производил впечатление респектабельности; стены  были голыми, за исключением
большой  картины, на которой  два  старца были чем-то  заняты на  фоне горы.
Луций  подошел поближе  и прочитал:  "Моисей и Аарон  делят  за горой  Синай
золотого тельца. Девериа(1)".
     Тихий шорох у  него  за спиной спугнул его, оторвав от созерцания более
чем странного произведения  искусства. Он обернулся.  Вошел старый человек и
уставился, не мигая,  на троих незнакомцев.  Он был одет в полосатую ливрею,
его вид напоминал господского  слугу - белые  бакенбарды  начинались у самых
висков - ---------------------------------------
     (1) Эжен Девериа (1805-1865) - французский исторический живописец.
     и  тянулись  почти  до  подбородка. Но было  в нем и что-то неприятное,
ночное. Веки воспалены, кожа неестественно вялая, белая, словно выщелоченная
устойчивой  привязанностью к дурным страстям.  У  него было профессиональное
лицо человека, постоянно имеющего дело с трупами.  Его взгляд  приковался  к
вооруженным  фигурам,  выросшим  перед ним, словно  привидения из стекла,  и
тогда он весь задрожал. Костар, стоявший ближе всех  к нему, схватил его  за
горло и прижал к стене. Винтерфельд направил на него пистолет. Подошел Луций
и ощупал его. Старик был без оружия. Тогда он прошептал ему:
     - Где отключается сигнализация? Быстро, а не то мы отправим тебя в ад!
     Костар сжал ему горло сильнее.
     - А для начала еще слегка поджарим.
     Старик  начал  дергаться  -  казалось,  спазмы   сдавили  ему  горло  и
парализовали голосовые связки; слышался только  каркающий хрип, как у птицы,
застигнутой  врасплох  в  гнезде.  Потом он  указал на одно  место, рядом со
входной дверью.  Они потащили его туда.  Он  отодвинул  одну замаскированную
клеточку  шахматного  поля. За ней стал виден щиток, рядом с  которым горела
красная лампочка. Это был самый обычный тип сигнализации, Луций отключил ее.
Красный  свет погас, вместо  него  зажегся  зеленый. Цвет стен принял другую
тональность.
     Луций приказал привратнику повернуться лицом  к стене и поручил Костару
охранять его. Неожиданная случайность обернулась благоприятно для них; можно
было работать совершенно спокойно.  Похоже  было, что,  кроме этого слуги, в
ночное  время здесь больше  никого нет.  Мертенс и его ассистенты улетали по
вечерам домой, в город. Здание оставалось на попечении заключенных.
     Библиотека,  куда вошли Луций с  Винтерфельдом,  освещалась бестеневыми
лампами, свет шел со стен и играл на корешках книг. Середину комнаты занимал
стол,  заваленный  журналами.  Среди  них  был  не  только  крупноформатный,
издаваемый  Мертенсом "Архив  для  общего...",  но и его "Вестник прикладной
токсикологии", который Центральное ведомство держало под грифом "секретно".
     Они  подошли  к  полкам  и  просмотрели  некоторые  из  книг.  Собрание
производило убийственное впечатление -  как отдельными  экземплярами, так  и
своим  целевым  подбором. Кажется,  они  наткнулись  на  исторический  отдел
библиотеки,  заглавия  указывали на довольно старые  книги. Первая,  которую
открыл Луций, описывала  историю  страданий собаки,  которой удалили  мозг и
потом искусственно в течение многих лет поддерживали в ней жизнь. Книга была
опубликована  в Государственном  издательстве в  Петрограде в  1930  году. В
предисловии это достижение превозносилось как триумф науки.
     Потом Винтерфельд протянул ему тоненькую  книжечку в аккуратном кожаном
переплете и  указал на заглавие: "Памятная записка, касающаяся промышленного
использования    человеческой   кожи,   составленная   многими   учеными   и
представленная  на рассмотрение  Высокому конвенту  во  фруктидоре IV года".
Луций бросил ее на пол и занялся  связкой брошюр. Похоже, они были посвящены
положительным  результатам   исследований   по  распространению  отравляющих
веществ и ядов  по воздуху. Сре-  ди прочего  находилось  описание оснащения
заводика   по   массовому   производству   возбудителя  детского   паралича,
опубликованное в год Спасения, 1952-й, в Индианаполисе.
     По сравнению с  этим экскурсию по катакомбам Главного пиротехника можно
было  считать   безобидным  занятием;  Луций  оставил   попытки  дальнейшего
ознакомления со здешней литературой. Он схватил Винтерфельда за руку:
     - Бросьте этот хлам и займитесь делом.
     Он огляделся и подумал.
     -  Пожалуй, лучшее  местечко для нашего  утиного  яичка  трудно  найти.
Давайте его сюда.
     Прапорщик  подал ему маленькую бомбочку, она  была довольно  увесистой.
Луций освободил контакты взрывателя.  Потом осторожно поместил ее за книгами
на  нижней  полке, тщательно приведя  в  порядок  респектабельные  фолианты.
Задание  было  на  этом  выполнено,  и  дальнейшее  пребывание  здесь  стало
необоснованным, однако он подал прапорщику знак и сказал:
     - Мы обойдем еще и осмотрим здание.
     Подумал и добавил:
     - ...чтобы не пострадал никто из невинных.
     Винтерфельд  кивнул  и  открыл следующую  дверь. Она вела  в просторную
лабораторию.  Здесь царил педантичный порядок, над каждым рабочим местом был
вмонтирован  стеклянный колпак для вытяжки. Это  обстоятельство и  некоторые
другие указывали на характер препаратов, с которыми здесь работали.
     Они прошли мимо  столов, заставленных весами, микроскопами, штативами с
колбами,  и  оказались  в  небольшом  холле, куда выходило  сразу  несколько
дверей.   На   них   были   прикреплены  таблички,  привычные   для  научно-
исследовательских    институтов:   "Директор",    "Музей",    "Серпентарий",
"Архивариус", "Главный  врач".  Луций открыл одну  из дверей - на ней стояло
"Патологоанатомический кабинет" -  и заглянул  туда. Труп неизвестного лежал
распластанным на стеклянном столе,  который непрерывно  омывался  струящейся
водой. Труп был доведен до последней стадии растерзания, Луций склонился над
лицом, на котором застыла улыбка, и покачал головой.
     - Где-то в здании должна находиться камера смертников.