Вершится в мире все по божьей воле,
   Хоть бог один и нету бога боле,
   Но человек не менее, чем бог, -
   Источник хлеба он, добытчик соли.

   Бог - человечий сын, и человек велик.
   Все создал человек и многое постиг.
   Все в мире - человек, он - свет и мирозданье,
   И солнце в небесах есть человечий лик
   .

   И еще много подобных стихов.
   - Почему я нигде не встречала их? - спросила Роксолана.
   - Они не  проникают  во  дворцы,  хотя  вся  вселенная  наполнена  их
музыкой.
   - Кто-нибудь их записывал?
   - Да, ваше величество. При  султане  Баязиде  Ахмед  Харави  почерком
талик  переписал  весь  диван  Насими.   Я   нашел   рукопись   в   этом
книгохранилище.
   - Почему же никогда не давали мне читать этих стихов?  Мне  казалось,
что я перечитала всех поэтов.
   - Моя султанша, вам давали только рукописи,  завернутые  в  шелк,  то
есть  самые  ценные.  Диван  Насими  хранился  незавернутым,   как   все
малоценное.
   - Но ведь вы утверждаете, что он великий поэт?
   - Моя султанша, вы можете убедиться в  этом,  если  разрешите  вашему
рабу Лятифи прочесть хотя бы одно  стихотворение  Насими  от  начала  до
конца.
   - Читайте, - велела она.
   Старик начал читать такое, от чего вздрогнула душа Роксоланы. Никогда
не слышала она таких стихов и даже в мыслях не имела, что человек  может
написать нечто подобное:

   В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь.
   Я суть, и не имею места, и в бытие я не вмещусь.
   Все то, что было, есть и будет, все воплощается во мне.
   Не спрашивай! Иди за мною - я в объясненье не вмещусь.
   Вселенная - мой предвозвестник, мое начало - жизнь твоя.
   Узнай меня по этим знакам, но я и в знаки не вмещусь.
   Я самый тайный клад всех кладов, я очевидность всех миров.
   Я, драгоценностей источник, в моря и недра не вмещусь.
   Хоть я велик и необъятен, но я Адам, я человек,
   Я сотворение вселенной, но в сотворенье не вмещусь.
   Все времена и все века - я. Душа и мир - все это я,
   Но разве никому не страшно, что в них я тоже не вмещусь?
   Я небосклон, я все планеты, и Ангел Откровенья я.
   Держи язык свой за зубами, и в твой язык я не вмещусь.
   Я атом всех вещей, я солнце, я шесть сторон твоей земли,
   Скорей смотри на ясный лик мой: я в эту ясность не вмещусь.
   Я сразу сущность и характер, я сахар с розой пополам,
   Я сам решенье с оправданьем, в молчащий рот я не вмещусь.
   Я дерево в огне, я камень, взобравшийся на небеса.
   Ты пламенем моим любуйся, я в это пламя не вмещусь.
   Я сладкий сон, луна и солнце. Дыханье, душу я даю:
   Но даже в душу и дыханье весь целиком я не вмещусь.
   Старик - я в то же время молод, я лук с тугою тетивой,
   Я власть, я вечное богатство, но сам в века я не вмещусь.

   Хотя сегодня Насими я, я хашимит и корейшит ,
   Я меньше, чем моя же слава, но я и в славу  не  вмещусь  .  Лятифи  задыхался,  пока  читал  стихотворение.   Роксолана
подвинула ему чашу с щербетом.
   - Какова  судьба  Насими?  -  Он  убит  за  вероотступничество,  ваше
величество.
   - Когда и как?
   - Сто тридцать лет назад в Халебе. О смерти Насими  рассказывается  в
арабском источнике  "Кунуз-аз-захаб".  Там  говорится,  что  Насими  был
казнен во времена правителя Халеба Яшбека. В том году в  Дар-уль-адле  -
во дворце правосудия,  в  присутствии  шейха  Ибн  Хатиба  аль-Насири  и
наместника верховного кадия шейха Изуддина аль-Ханбали,  рассматривалось
дело  об  Али  аль-Насими,  который  сбил  с  истинного  пути  некоторых
безумцев, и они в ереси и безбожности подчинились ему.  Об  этом  сказал
кадиям и богословам города некий Ибн аль-Шангаш Алханафи.  Судья  сказал
доносчику: "Если это вранье, то  ты  заслуживаешь  смерти.  Докажи,  что
сказанное тобой о Насими правда, и я не казню тебя".
   Насими промолвил: "Келме-и-шахадет",  то  есть  поклялся,  что  будет
говорить правду, и опроверг все то, что о нем говорили. Но в  это  время
появился шейх, Шихабуддин Ибн Хилал. Заняв почетное место в меджлисе, он
изрек: "Насими  безбожник  и  должен  быть  казнен,  даже  если  захочет
покаяться". И спросил: "Почему  же  не  подвергаете  казни"?  Аль-Малики
ответил вопросом: "А ты напишешь собственноручно приговор?" Тот ответил:
"Да".  И  немедленно  написал  приговор,  с  которым  тут  же  ознакомил
присутствующих. Но они с ним не согласились. Аль-Малики возразил: "Кадии
и богословы не согласны с тобою.  Как  я  могу  казнить  его  только  на
основании твоих слов?" Яшбек сказал:  "Я  его  не  казню.  Султан  велел
ознакомить его с этим делом. Подождем приказа султана".
   Так меджлис разошелся во мнениях, а Насими остался в темнице. О  деле
Насими доложили султану Египта Муайяду, от которого  пришел  приказ  еще
более жестокий, чем ожидали судьи. Султан велел содрать с Насими кожу  и
его тело выставить на семь дней в Халебе, кроме того, отрубить ему  руки
и ноги и отослать Алибеку Ибн Зульгадру и его брату Насруддину,  которых
Насими тоже сбил с истинного пути своими стихами. Так  было  и  сделано.
Автор  "Кунуз-аз-захаб"  пишет,   что   хотя   Насими   был   гяуром   и
богоотступником - муехидом, но, да простит бог, говорят, что у него были
тонкие стихи.
   - Следовательно, даже у его палачей не было сомнений в его величии?
   - В этом  нет  сомнения,  моя  султанша.  Но  можно  ли  считать  его
османцем? Он родом из Шемахи, это азербайджанская земля, и люди, живущие
на ней, называют ее "огненной", потому что там во многих местах из  недр
пробивается на поверхность огонь и никто не  может  сказать,  когда  это