Валерий Замыслов
   Иван Болотников

---------------------------------------------------------------
     OCR: Андрей из Архангельска
---------------------------------------------------------------





ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН


ЯРОСЛАВЛЬ
                 ВЕРХНЕ-ВОЛЖСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
                                 1984


 
ПО РУСИ

ГЛАВА 1
                                БАГРЕЙ

     Черный гривастый  конь мчал наездника по лесной дороге.  Вершник,
надвинув шапку на смоляные брови, помахивал плеткой и зычно гикал:
     - Эге-гей, поспешай, Гнедок!.. Эге-гей!
     Гулкое отголосье протяжно прокатывалось  над  бором  и  затихало,
запутавшись в косматых вершинах.
     Возле небольшого тихого озерца наездник спешился и  напоил  коня;
распахнув нарядный кафтан, снял шапку, вдохнул полной грудью.
     Вершник молод - высокий, плечистый, чернокудрый. Небольшая густая
бородка прикрывает сабельный шрам на правой щеке.
     Передохнув, наездник легко взмахнул на коня.
     - В путь, Гнедок!
     Вскоре послышался  тихий  перезвон  бубенцов.  Но  вот   перезвон
приблизился и заполонил собой лес. Вершник насторожился: "Никак обоз".
     Только успел подумать,  как перед самым конем с протяжным  стоном
рухнула ель,  загородив дорогу. Из чащобы выскочила разбойная ватага с
кистенями, дубинами, рогатинами и обрушилась на обоз.
     Трое метнулись   к   наезднику  -  бородатые,  свирепые.  Вершник
взмахнул  саблей;  один  из  лихих,  вскрикнув,  осел  наземь,  другие
отскочили.
     А из чащобы - зло и хрипло:
     - Стрелу пускай. Уйдет, дьявол!
     Гнедок, повалившись  на  дорогу,  заржал  тонко  и  пронзительно.
Стрела  вонзилась  коню  в  живот.  Наездник успел спрыгнуть;  с обеих
сторон на него надвинулись разбойники.
     - Живьем взять!
     - Чалому голову смахнул... К атаману его на расправу.
     Детина, сурово  поблескивая глазами,  отчаянно крикнул и бросился
на ватажников. Зарубил двоих.
     - Арканом, пса!
     Аркан намертво захлестнул шею.
     - Будя, отгулял сын боярский!
     С обозом покончено.  Мужики не сопротивлялись,  сдались без  боя.
Дородный  купчина,  в  суконной однорядке,  ползал на карачках,  ронял
слезы в окладистую бороду.
     - Помилуйте, православные! Богу за вас буду молиться. Отпустите!
     - Кинь бога. Вяжи его, ребята,
     - Помилуйте!
     - Топор тя помилует, хо-хо!

     Атаман пьян.  Без кафтана,  в шелковой голубой рубахе, развалился
на широкой,  крытой медвежьей шкурой,  лавке.  Громадный, глаза дикие,
черная бородища до пояса.  Приподнялся,  взял яндову со стола; красное
вино  залило  широченную  волосатую грудь.  (Яндова - большая открытая
чаша с рыльцем, употребляемая в древней Руси для вина.)
     Есаул обок;   сидит   на  лавке,  качается.  Высокий,  сухотелый,
одноухий,  лицо щербатое.  Глаза мутные,  осоловелые,  кубок пляшет  в
руке.
     Медная яндова  летит  на  пол.  Атаман,  широко  раскинув   ноги,
невнятно  бормочет,  скрипит зубами и наконец затихает,  свесив руку с
лавки. Плывет по избе густой переливчатый храп.
     "Угомонился. Трое ден во хмелю", - хмыкает есаул.
     Скрипнула дверь. В избу ввалился ватажник.
     - До атамана мне.
     - Сгинь!.. Занемог атаман. Сгинь, Давыдка.
     - Фомка днище у бочки высадил. Помирает.
     - Опился, дурень... Погодь, погодь. Ключи от погреба у атамана.
     - Фомка  замок  сорвал.  Шибко бражничал.  Опосля к волчьей клети
пошел, решетку поднял.
     - Решетку?.. Сучий сын... Сдурел Фомка.
     Одноух поднялся с лавки, пошатываясь, вышел из избы. Ватажник шел
сзади, бубнил:
     - Мясом волка дразнил,  а тот из клети вымахнул - и на  Фомку.  В
клочья изодрал, шею прокусил.
     - Сучий сын! Нетто всю стаю выпустил?
     - Не, цела стая... Вот он, ай как плох.
     Фомка лежал на земле,  часто дышал. Кровь бурлила из горла. Узнал
есаула, слабо шевельнул рукой. Выдавил сипло, из последних сил:
     - Помираю,  Одноух...  Без молитвы.  Свечку за меня...  Многих  я
невинных загубил. Помоли...
     Судороги побежали по телу, ноги вытянулись. Застыл.
     - Преставился... Атаману сказать?
     - Не к спеху, Давыдка.
     К вечеру разбойный стан заполнился шумом ватажников.  Их встречал
на крыльце Одноух.