здания Советского центра науки и культуры  в  Индии  /Дели,  1981-1982/;
флорентийская  мозаика  "Историческая  Москва" на путевых стенах станции
метро "Нагатинская" /Москва,  1982/; гобелен "Ленин - наше знамя" в зале
заседаний административного здания /Москва, 1982, Государственная премия
СССР/.

                                                   А.Бурганов, скульптор

                   ДЕРЕВЬЯ В СКОЛЬЗЯЩЕМ ПОТОКЕ СВЕТА

     Когда-то люди опускались под землю,  чтоб не вернуться.  Теперь  мы
опускаемся  туда,  чтоб  летать.  Метро - это небо наоборот.  Подземными
трассами, мы летим быстрее птиц для того, чтобы вынырнуть на поверхность
где-то  там,  на  другом  конце  города.  Снова над нами солнце и шелест
листвы. Торопясь, мы пролетаем под землей многие километры, не шевельнув
пальцем,  а  иногда,  как  во сне - закрыв глаза.  Над нами толща земли,
текут реки,  стоят огромные многоэтажные здания,  а мы огибаем  бетонные
сваи их фундаментов или летим стаями в полной темноте.
     Чудо метро состоит в том,  что мы  сняли  в  аренду  преисподнюю  и
теперь вкладываем в ее хозяйственное благоустройство капитал,  для того,
чтобы увеличить скорость нашей жизни и рентабельность этой  запретной  и
пугающей зоны.
     Метро есть во многих городах и столицах мира.  Это знамение  нашего
XX  века.  Но  наше  московское метро явление уникальное.  Страна еще не
остыла от разрушений революции и войны,  а мы неожиданно  бросились  под
землю,  чтоб  отдать  все  силы строительству фантастических дворцов под
землей.  Для нас метро никогда  не  было  транспортом,  это  была  новая
религия, куда мы направляли бурлящую энергию народа. Конечно, как всякая
великая революция мы думали и о башнях.  Мы создали  грандиозный  проект
татлинской башни III интернационала и, наконец, винтовую лестницу дворца
Советов,  по которой должна была  подняться  в  небо  гигантская  статуя
вождя.  Для них мы расчищали место,  ломая ненавистные нам старые храмы.
Это были мечты,  а пока реально мы начали  строить  новые  храмы  -  под
землей.  Со  всех концов необъятной нашей Родины приезжали люди в Москву
и,  парализованные эскалаторами,  опускались под землю не для того, чтоб
воспользоваться  новым  видом транспорта,  а прежде всего,  чтоб анзуть,
удивиться  как   революция   своей   творческой   силой   реорганизовала
преисподнюю  в беломраморное великолепие.  Здесь не было никакой логики,
никакой выгоды,  кроме загадочной русской души, и московское метро стало
одной из главных достопримечательностей нашей страны.
     Лично я не люблю метро.  Мне здесь страшно,  здесь не растет трава,
вообще  ничего  не растет.  Наверху у меня есть имя,  фамилия и какая-то
иллюзия независимости.  Здесь мы все пассажиры,  здесь  рождается  серое
вещество  толпы,  когда  все  сжаты  в  один  ком,  когда естественная и
допустимая дистанция между  людьми  сломлена.  Помимо  своей  воли  люди
прижимаются друг к другу, так, как будто они обнимаются, а на самом деле
они закрывают глаза и хотят отвернуться друг от друга.  В метро  молчат,
спят,  думают,  ждут,  беспрерывно ждут, пока невидимый поезд несется по
кротовым  нормам  подземелья.  Здесь  рождается   самый   страшный   вид
одиночества - одиночества в толпе.  И если есть что-то, что может помочь
людям в этом темном царство необходимости,  так это искусство.  В  метро
люди  не  смотрят искусство,  но они чувствуют его спиной как надежду на
возвращение  обратно,  и  это  присутствие  искусства,  сам   факт   его
существования рядом - успокаивает.
     Нет, я не прав.  Я люблю метро.  В отчужденности огромного  города,
которое  всегда  рождает чувство бездомности,  метро наш первый желанный
общий дом.  Дом для всех.  В  непогоду,  слякоть,  в  жару,  мороз,  вы,
уставший,   ищете  спасительный  вход  в  метро.  Здесь  хорошо.  Родной
квартирный мирок и то не может сравниться с тем чувством удовлетворения,
которое  внушает  нам  грандиозный  дом  метро.  Метро - прообраз нашего
будущего общежития.  Скорость,  комфорт, дисциплина. Здесь нельзя гулять
просто   так,   расхаживая  с  собачками.  Здесь  надо  организованно  и
целенаправленно двигаться.  В отличие от социального расслоения общества
там,   наверху,   где  есть  автомобили  и  пешеходы,  метро  -  апофеоз
демократии.  Все пассажиры равны между  собой.  Кто-то  неизвестный  нам
водит  поезда  и отвечает за нашу безопасность.  Это удобно и,  когда мы
выходим  на  поверхность,  мы  чувствуем,  что  кое-что  нами  потеряно.
Кончается  братство  пассажиров.  Мы снова волки среди волков.  Мы снова
предоставлены сами  себе  и  должны  сами  отвечать  за  свои  поступки,
напрягая все свое тело для преодоления асфальтовых джунглей. Метро - это
наглядный образ мирового прогресса,  поэтому мы не  жалеем  ни  сил,  ни
средств, чтобы сделать наш дом красивым.
     Отрезанные от всего мира, мы наивно полагали, что дворцовая роскошь
есть  обязательное  условие  метро,  что "искусство" и "метро" синонимы.
Когда впервые после долгих лет изоляции мы попали на Запад,  заплеванные
мрачные  подземки  стали  для нас откровением,  и стремясь не отстать от
прогресса,  мы  захотели  скопировать  дешевую  экономичность   западных
станций на своей земле.  Логика столкнулась с мифом.  Хотя миф есть тоже
логика.  Сам я  понимаю  нелепость  украшательства,  но  еще  с  большой
чуткостью  отношусь  к  космической логике мифа.  И в этой раздвоенности
своей души я приветствовал  идею  выхода  искусства  на  свет  божий  из
подземелья,  сформулированную  моими  молодыми  коллегами  архитекторами
H.Шумаковым, Г.Мун, Н.Шурыгиной для станции метро "Коньково".
     В этой  идее  что-то  есть.  Можно  себе представить как скульптура
отрывается от подземной архитектуры,  гуськом становится на эскалатор  и
вместе  с  людьми по широким гранитным ступеням выходит на лужайку перед
входом в метро.  Красивая идея,  и в осуществление ее я хотел бы сделать
на самой грани между светом и тьмой березовую рощу из скульптур, создать
пейзаж,  священный лес символов,  чтоб его пространство  было  пронизано
прозрачными  траекториями  пролетающих  птиц  и  постоянно  менялось  от
солнечных бликов и теней скользящих над нами облаков.
     Я хотел  бы создать прозрачный храм природы,  открытый всем ветрам,
светлую обитель нашей любви и надежды, где каждая скульптура, независимо
от того, что она изображает, является прежде всего живым деревом.
     Могучий ствол колонны "Мальчика с конем", кружевная ажурность "Юной
купальщицы",  густая  тень  от большой "Руки с бабочкой".  Каждое дерево
есть миф,  завещанный  нам  прошлыми  поколениями.  Наша  история.  Наша
культура.
     Спешат люди.  Туда и сюда  несется  толпа.  Скульптура  расчесывает
поток  людей,  умывает  их  тенями  и  светом,  целует  каждого с добрым