на английском  языке.  Разумеется,  с  тех пор  появились более  совершенные
переводы, но ни один не может сравниться с ней в поэтичности.
     В Библии короля Якова  начальная  книга Писания именуется Первой книгой
Моисея.
     2. Первая книга Моисея,  написанная в оригинале по-еврейски, начинается
со слова "берешит". В библейские времена книгу  часто  называли  по  первому
слову  или  первым  словам. (Папские буллы по сей день  получают название по
двум начальным латинским словам.)
     Таким  образом, еврейское название Первой книги Моисея-- "Берешит"  ("В
начале").  Поскольку Первая книга Моисея  начинается с рассказа о сотворении
Вселенной, то нельзя  не признать, что слово  выбрано  очень удачно. (Вы уже
заметили, что и я использовал это выражение как заглавие для книги,  которую
вы держите в руках.)
     Впервые  Ветхий  завет  был  переведен  на  другой язык --  им оказался
греческий -- в  третьем  столетии до нашей эры. В  греческом варианте Библии
еврейская  традиция  использовать начальные  слова в  качестве заглавий была
нарушена, и в ход пошли описательные заглавия. Первая  книга Моисея получила
название  "Генезис" (в церковнославянской  традиции--  Бытие), в переводе  с
греческого -- "происхождение".
     3.  В ранних  списках Библии  не  было принято делить книги  на главы и
отдельные стихи. Существующая ныне система глав и стихов впервые появилась в
английской Библии в 1560 году.
     Деление не всегда  логично, но  от  него уже  поздно отказываться,  тем
более  что-либо менять:  за  четыре века оно осело в  ссылках, комментариях,
алфавитных указателях,  и перечеркнуть полезность этой справочной литературы
не дано никому.
     1. В начале сотворил Бог небо и землю.
     4. Самая первая фраза  Библии  утверждает, что  у всего сущего когда-то
было начало.
     Почему бы и нет? Вполне естественно -- все известные нам  объекты имели
свое начало. И вы  и я когда-то родились, а до этого мы не  существовали, по
крайней мере в  том виде,  как сейчас. Повседневные  наблюдения подтверждают
справедливость этого  в отношении  всех  прочих  человеческих особей  и всех
растений и животных  -- словом,  всего живого.  Более того, многие предметы,
что  нас  окружают,-- это  творения человеческих рук, и до того, как все они
обрели свою  форму,  их тоже как  бы не было или  они  были в какой-то  иной
форме.
     Если у всего живого и у рукотворного было начало, напрашивается мысль о
том, что это  правило могло  бы  иметь  универсальный  характер. И  у вещей,
которые  ни "живыми", ни  "рукотворными"  не  назовешь,  тоже могло  бы быть
начало.
     Во  всяком случае, все примитивные попытки  вникнуть  в суть  Вселенной
начинаются с  объяснения  того, как  она  началась.  Это  кажется  настолько
естественным, что, пожалуй, и в древности вряд ли кому могло прийти в голову
поставить под сомнение концепцию  начала  --  при том, что по поводу деталей
бушевали изрядные споры.
     Да и с научной точки зрения начало  имело место не только у Земли, но и
у всей Вселенной.
     Не  значит  ли это,  будто  Библия  и  наука пришли к согласию  в  этом
вопросе?
     Да,  пришли,   но  согласие  это   непринципиальное.  Между  библейским
утверждением  о  начале  всего  сущего  и  научной точкой зрения  на  начало
Вселенной -- огромная  дистанция.  Постараюсь объяснить,  в  чем  тут  дело,
поскольку эта дистанция выявляет все последующие точки соприкосновения между
библейскими  и  научными  воззрениями, а также,  если  на  то пошло,  и  все
последующие точки несоприкосновения.
     Библейские  утверждения   покоятся   на   авторитете.  Коль  скоро  они
воспринимаются   как   вдохновенное   слово   божье,  всякие  доводы   здесь
прекращаются.  Для  разногласий просто  нет  места.  Библейское  утверждение
окончательно и абсолютно на все времена.
     Ученый, напротив, связан обязательствами не  принимать на веру  ничего,
что не было бы подкреплено  приемлемыми доказательствами. Даже если существо
вопроса   кажется   на  первый  взгляд  очевидным,  лучше   все-таки   --  с
доказательствами...
     Доказательство  считается  приемлемым,  если оно наблюдаемо и измеримо,
причем  в такой  мере,  что  субъективное  мнение  исследователя  сведено  к
минимуму. Иными словами,  другие ученые,  повторяющие наблюдения и измерения
другими  инструментами  в  другое  время и в  других местах, должны прийти к
точно  такому  же заключению.  Более того, выводы из  наблюдений и изменений
должны подчиняться определенным правилам логики и законам здравого смысла.
     Подобное доказательство  именуется научным.  В  идеале  оно должно быть
"принудительным".  То  есть люди, изучающие наблюдения и измерения, а  также
выводы,  которые  сделаны  на их  основе, должны чувствовать  принудительную
необходимость  согласиться с выводами,  даже  если  поначалу  они испытывали
сильное сомнение в существе вопроса.
     Мне могут,  конечно, возразить,  что  научное обоснование  --  вовсе не
единственный    путь   к   истине.   Откровение,   интуитивное   постижение,
ослепительное  прозрение и  бесспорный авторитет --  все они ведут  к истине
более прямым и более надежным путем.
     Так-то оно так,  но  ни один из этих "альтернативных" путей к истине не
"принуждает".   Внутреннюю  убежденность  трудно  передать  другому,  просто
воскликнув: "Но я  же уверен в  этом!" -- сомнения собеседника при этом вряд
ли развеются.
     Каким бы ни был авторитет Библии, никогда в истории человечества его не
признавало  безусловное большинство.  И  даже  среди  признававших  бытовало
множество самых различных и исступленных  толкований -- буквально по каждому
пункту.  Чтобы  какое-либо одно толкование вытеснило все остальные, такое не
наблюдалось ни разу.
     Различия в интерпретациях Библии были столь велики, а возможность того,
чтобы  какая-то одна группа толкователей  возобладает над  всеми остальными,
столь мала, что очень часто приходилось прибегать к насилию. Не нужно далеко
ходить  за примерами  -- достаточно вспомнить религиозные войны в Европе или
сожжения еретиков.
     На  долю  науки  тоже выпало немало споров, диспутов,  жаркой полемики.
Ученые  -- те же  люди,  и  научные  идеалы (равно как и все  прочие)  редко
достижимы  на практике. Лишь в результате  неисчислимого количества  споров,
диспутов и дискуссий та или иная сторона брала  верх, и  только  после этого
общее  мнение ученого мира -- принужденное доказательствами  -- склонялось в
требуемую сторону.
     Тем  не  менее  наука  стоит  на  том,  что  в  любой  момент допускает