мотивированность формы мифа. Ибо если можно говорить о
"здоровье" языка, то оно основывается на произвольности знака.
Миф вызывает отвращение использованием мнимой природы, роскошью
значащих форм, подобных предметам, в которых полезность
приукрашена видимостью естественности. Желание сделать всю
природу гарантом мифа вызывает своего рода чувство тошноты, миф
оказывается слишком уж богатым, в нем слишком много мотиваций.
Эта тошнота подобна тому чувству, которое испытываешь перед
произведениями искусства, не желающими делать выбор между
ФИЗИСОМ и АНТИФИЗИСОМ; первое они используют как идеал, а второе
- в целях экономии средств. С этической точки зрения здесь есть
некоторая низость, подобная ставке на двух лошадей.
     
     [8] Свобода выбора точки зрения представляет собой
проблему, которая не относится к семиологии, выбор зависит от
конкретной ситуации, в которой находится субъект.
     
     [9] Мы воспринимаем называние животного львом как простой
ПРИМЕР из латинской грамматики, потому что, будучи ВЗРОСЛЫМИ
ЛЮДЬМИ, находимся в позиции создателей этого примера. Позже я
вернусь к роли контекста в этой мифологической схеме.
     
     [10] Напротив, классическая поэзия - в высшей степени
мифологическая система, поскольку в ней на смысл налагается
дополнительное означаемое - ПРАВИЛЬНОСТЬ. Так, александрийский
стих представляет собой одновременно и смысл дискурса и
означающее некоей новой целостности - поэтического значения.
Успех произведения, если он достигается, зависит от степени
зримого слияния двух систем. Понятно, что никоим образом нельзя
говорить о гармонии между содержанием и формой, а только об
ЭЛЕГАНТНОМ проникновении двух форм. Под ЭЛЕГАНТНОСТЬЮ я понимаю
возможно большую экономию средств. Вековым заблуждением
литературной критики является смешение СМЫСЛА и СОДЕРЖАНИЯ. Язык
есть всегда система форм, и смысл есть разновидность формы.
     
     [11] Здесь мы имеем дело со СМЫСЛОМ в понимании Сартра,
смыслом как естественным свойством вещей, существующим помимо
какой бы то ни было семиологической системы (Saint Genet,
p.283).
     
     [12] СТИЛЬ, по крайней мере в моем понимании, не есть
форма, он не имеет отношения к семиологическому анализу
Литературы. И действительно, стиль есть субстанция, которая
находится под постоянной угрозой формализации. Во-первых, он
вполне может деградировать и превратиться в письмо; существует
"письмо на манер Мальро", даже в произведениях самого Мальро. Во-
вторых, стиль вполне может стать особым языком, таким, которым
писатель пользуется ДЛЯ СЕБЯ и ТОЛЬКО ДЛЯ СЕБЯ; тогда стиль
становится чем-то вроде соллипсистского мифа, языком, на котором
писатель обращается к САМОМУ СЕБЕ; понятно, что при такой
степени окостенения стиль требует настоящей дешифровки,
глубокого критического анализа. Образцом подобного, совершенно
необходимого анализа стилей являются работы Ж.Л. Ришара.
     
     [13] Мы говорим о сослагательной форме, потому что именно с
помощью сослагательного наклонения в латыни передавалась
"косвенная речь"; это прекрасное средство демистификации.
     
     [14] "Капитализм обречен на то, чтобы обогащать рабочих", -
заявляет "Пари-Матч".
     
     [15] Слово "капитализм" вовсе не табуировано в
экономическом смысле, оно табуировано только в идеологическом
смысле и поэтому отсутствует в словаре буржуазных способов
репрезентации действительности. Лишь в Египте во времена
правления короля Фарука один обвиняемый был осужден буквально за
"АНТИКАПИТАЛИСТИЧЕСКИЕ ПРОИСКИ".
     
     [16] Буржуазия никогда не употребляет слово "Пролетариат",
которое считается принадлежностью левой мифологии; исключение
представляет случай, когда необходимо изобразить Пролетариев как
рабочих, сбившихся с истинного пути под влиянием Коммунисти
ческой партии.
     
     [17] Примечательно, что противники буржуазии в этике (или в
эстетике) оказываются в большинстве случаев равнодушными к ее
политическим установкам, а иногда даже связанными с ними.
Напротив, политические противники буржуазии не уделяют должного
внимания осуждению ее репрезентаций, часто они даже пользуются
ими сами. Это различие в нападках противников выгодно буржуазии,
оно позволяет ей скрывать свое имя. Буржуазию следовало бы
понимать только как совокупность ее установок и репрезентаций.
     
     [18] Образы затерянного человека могут представать в
совершенно "беспорядочном" виде (у Ионеско, например). Это
никоим образом не затрагивает безопасности Сущностей.
     
     [19] Провоцирование коллективной мечты всегда есть не очень
гуманное предприятие не только потому, что мечта превращает
жизнь в судьбу, но также и потому, что мечта всегда небогата
содержанием и является верным подтверждением отсутствия чего-
либо в реальной жизни.
     
     [20] "Если во всей идеологии люди и их отношения
оказываются поставленными на голову, словно в камере-обскуре, то
и это явление точно так же проистекает из исторического процесса
их жизни...". (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 25).
     
     [21] К принципу удовольствия фрейдовского человека можно
добавить принцип ясности мифологического человечества. В этом