Линицкий неопределенно  мигнул глазами и начал рассказывать о расстреле
Славутинского.  Рассказ вышел  нарочито запутанным, затуманенным, но  сквозь
эту  запутанность я живо  представил себе,  как Славутинского ночью  нарочно
пустили пробежать через мост и в полутьме у самых перил выстрелом в  затылок
(это по суду-то!) сбили его с ног, а потом штыками сбросили в Аа.
     Славутинский на суде сознался,  что в  Митаву он приехал с определенной
целью помешать  "белогвардейским  затейникам". Это  признание его занесено в
протокол -- для проверки я просматривал его.
     ...Предчувствую, что действия контрразведки, как щупальца, проникнут во
все  щели корпуса и митавской жизни; из  лишней подозрительности  мы сделаем
ненужные  промахи.  Таковые  уже были сделаны. Вчера,  например, в  парке  я
встретил девицу Дитман (арестованную когда-то Селевиным). Она -- на свободе,
разгуливает с  немецкими офицерами, русских сторонится: имеет все  основания
не доверять  им.  Меня  заинтересовало --  каким образом она освобождена при
наличии такого обвинения, если,  разумеется, оно не  без оснований.  Селевин
объяснил неохотно:
     -- Освободили немцы... попросили... привели доказательства...
     И нехорошо добавил:
     -- Кажется, служит у них в контрразведке. Это -- не дурно.
     Какая-то путаница событий медлительно растягивает сети над Митавой, мне
почему-то  думается,  что  все  мы  ощущаем  вокруг   себя  качание  и  зыбь
общественно-политической почвы, но нарочно закрываем на это глаза.
     Примерами   могут  служить  стычки   разной  окраски  с  обывателями  и
солдатами-латышами.  Эти  безобразия   подрывают   все  живые  корни   нашей
организации.  Начальство  не  только  не  потрудилось пригрозить  виновникам
репрессивными  мерами, но  в своих приказах  даже не  отметило  этих явлений
(один полковник Потоцкий не в счет).
     7 августа.
     1-й пластунский полк готов. Полковник Евреинов имеет сугубо независимый
вид: у него даже  появилась коляска. 2-й, 3-й и  4-й полки медленно, но тоже
упорно пополняются. Части набухают как-то малозаметно, но значительно.
     По  городу  каждый  день громоподобно  маршируют  разные роты, распевая
песни. Наиболее блестящий, весь какой-то острый, пугающий своей литой мощью,
конечно,  1-й полк.  Недаром Евреинов  работает  неутомимо,  с  рассвета  до
вечерней зари гоняя солдат на ученья. Ругается жестоко, буйно. Его почти все
боятся. Результаты  налицо.  Одно  нехорошо: Евреинов  завел  у себя в полку
политическую разведку, это вносит неприятный запах в жизнь полка.
     8 августа.
     Сегодня  ранним  утром  за  городом  нашли  труп  солдата  1-го  полка.
Переполох огромный. Контрразведка взялась за розыски, пока безрезультатные.
     Бермонт разъярен -- грозит перестрелять половину населения Митавы, если
подобное  явление повторится. Странно,  что сам  Евреинов  к  этому убийству
совершенно равнодушен, ни малейшего огорчения или возмущения.
     Артиллерия  корпуса  усилилась. Сегодня  с границы прибыли  две  легкие
батареи и одно тяжелое орудие.
     Управление  корпусной  артиллерией  поручено  напористому,  энергичному
ген[ерал]-майору  Арцышевскому, холостяку, балагуру.  Вчерашним  приказом он
назначен, а  сегодня в  штабе уже  поговаривают  о  передаче этой  должности
ген[ералу] Альтфатеру.
     Вечером был в казино -- почти все комнаты заполнены немецкими офицерами
воинских  частей, находящихся  в  Митаве  (и  вокруг нее). Пьют вино,  шумно
разговаривают. В биллиардной гремят шары, раздается громкий, сухой смех.
     К  нам -- вежливы; с теми из нас, кто умеет говорить по-немецки, охотно
делятся соображениями относительно выступления на фронт.
     Необычайно заинтересованы действиями Колчака  на  Волге  и Деникина  на
юге.  Просят подробно осветить  им военную обстановку борьбы добровольцев на
этих участках.
     Прислушиваюсь  к отзывам  наших  солдат  и офицеров  о  содружественной
деятельности с немцами -- все говорят, что эта деятельность гарантирована от
всякой шаткости или предательства.
     Вглядываюсь  в немцев  -- верно: уж очень они серьезны,  сосредоточены,
правдивы.
     11 августа.
     Полковник  Чесноков  сообщил, что скоро перейдем в новое помещение,  на
Церковную,  5.  Это  угрюмое, темное  здание в узенькой уличке, недалеко  от
моста. Настоящий дворец.
     Чиновник Корчинский перешел в контрразведку.  Вчера, вернувшись  поздно
ночью, полушепотом рассказал мне, что сделали первое серьезное дело... Какое
дело -- умолчал. Надо будет навестить барона Фрайтага, расспросить.
     Я  вполне  убежден, что Корчинский  способен  на преступление. Если  он
занимается  темными  делами  (в контрразведке  при желании  можно  избегнуть
этого), я попрошу его уйти из моей комнаты или переменю сам квартиру.
     Корчинский сообщил, что Селевин оставил должность судебного следователя
и получил другое назначение -- начальника "личной охраны командира корпуса".
То-то я замечаю его частые полутаинственные визиты к Бермонту.
     Видимо, кипучее развитие  деятельности  корпуса  не  в шутку  беспокоит
англичан -- сегодня  к нам приходили два  гонца от ген[ерала] Марча. Зайдя в
приемную, я  увидел двух английских офицеров в  элегантных френчах,  широких
галифе  и  в  кожаных  поясах с  наплечными  ремнями.  Они  терпеливо  ждали
Бермонта, пока он объезжал батальоны и лазареты (он часто это делает теперь,
находя,  что  его  глаз  "подшибает  шатию-братию  на  энергичную  работу").
Вернувшись,  он  принял  англичан  торжественно  и  сухо  в  своем  огромном
кабинете. Они передали ему пакет от  ген[ерала] Марча. Бермонт вызвал к себе
начальника   штаба  корпуса  полковника   Чайковского   и,  ознакомившись  с
содержанием бумаги английского генерала, приказал написать ответ.
     Ген[ерал]  Марч  приглашал  Бермонта  в   Ригу  на  27   авг[уста]   на
военно-политическое совещание представителей Литвы, Латвии, Эстонии и Польши
и ген[ерала] Юденича "по многим вопросам, требующим неотложного разрешения",
как стояло в письме (текст -- английский).
     Полковник Чайковский составил ответ -- краткий: "Ген[ералу]  Марчу.  На
ваше приглашение  принять участие в военно-политическом совещании  в Риге 27
августа с.г. настоящим извещаю, что таковое принимаю и  в назначенный день с
моим начальником штаба прибуду".
     Подписав  ответ, Бермонт  передал  его офицерам и  деловито откланялся.
Кажется, судя по  выражению их лиц,  внушительная обстановка штаба произвела
на них впечатление.
     14 августа.
     За работой в штабе  не успеваю заносить в дневник всего, что происходит
в корпусе. "Историю"  веду холодно, без всяких лирических отступлений -- это
скучно.