висевшую над его постелью.
     -- Туда? -- указал он на Петроград, -- нет-с, я пойду с моими солдатами
на Москву. Мне нужно главное гнездо коммунистов -- Белокаменная. А Петроград
что? Его взять нетрудно, в два счета... Правда, Линицкий?
     Адъютант переступил с ноги на ногу и, покручивая ус, ответил:
     -- Так точно, г. полковник. Где легко бороться, там немного заслуги.
     Я вышел от них с чувством мутным и тягостным.
     Вечером сегодня в  город  прибыла немецкая рота; она прошла  куда-то на
окраину для расположения в казармах. Справлялся в штабе --  говорят, что эта
рота "Железной  дивизии"  майора Бишова.  Дивизия эта вела  здесь  борьбу  с
большевиками  с самого начала  возникновения  в  Прибалтике белого  движения
(отряды -- кн[язя] Ливена, полковника Родзянко и др.).
     3 июля.
     Ночью слышался грохот по улицам и чьи-то крики. Утром выяснилось, что в
Митаву привезли  артиллерию  и два броневика.  Мимо нашей  квартиры прошумел
огромный грузовой автомобиль -- даже окна звенели от содроганий мостовой.
     Это привезли обмундирование для пластунского батальона  (No 1). Кстати,
с  завтрашнего  дня  он  переименовывается в 1-й  пластунский  полк.  Решено
настойчиво  пополнять  его   ряды,  чтобы  создать   настоящий  полк,  а  не
"списочный".
     Наряду с  этим дневником, пишу подробную "Историю" возникновения нашего
отряда  (с Киева, почему  отряд  носит наименование  "имени гр[афа] Келлера"
13  --  посвящен  его  памяти) и  постепенного  его  развития  до
настоящего дня.  К "Истории" подшиваю все фотографии, пояснительные записки,
телеграммы,  письма, которые  хоть чем-нибудь  способствуют зарождению  идеи
создания отряда в Митаве. Уже догоняю "события". Сказал об этом Бермонту. Он
заинтересовался, известна  ли  мне его деятельность в  Киеве. Не  дождавшись
ответа, рассказал о себе -- более подробно, впрочем, чем я знал.
     Работал он в союзе  "Наша Родина"  вместе  с герцогом  Лейхтенбергским,
адвокатом  Акацатовым,  полковником Чесноковым,  полковником  Потоцким и др.
Средства герцог выискал  большие,  и они приступили к вербовке Южной  армии.
Местом ее  концентрации выбрали  Богучарский  уезд  (Воронежской  губернии),
отбитой атаманом Красновым  у большевиков. Вербуя добровольцев в  Киеве, они
слали их туда партиями (сорганизовав таким образом два полка).
     Сам  Бермонт  занимал  должность начальника контрразведки Южной  армии;
Потоцкий был в отделе вербовочном;  полковник Чесноков работал разно, больше
по хозяйственной части.
     Ранее этого  (до Киева) Бермонт, оказывается,  жил в Житомире  (это мне
было неизвестно), где он часто встречался с офицерами немецкого Генерального
штаба, вздумал организовать офицерский отряд.
     Так как  ему хотелось организацию (при общей  зыбкости русских событий)
сделать   крепкой,   со   средствами   и   морально   поддержанной  большими
авторитетами,  он  написал   на  имя  императора   Вильгельма  14
прошение, в котором подробно изложил свою  покорную просьбу (о  средствах) и
план организации. Прошение было послано в Берлин, но ответа  на него Бермонт
так  и  не получил.  Во  всяком  случае -- меня  заметили,  где надо (сказал
Бермонт).
     Деятельность   вербовочного   бюро  закончилась  крахом.   Стремительно
надвигался  Петлюра на  Киев с своей буйной  ватагой,  средства  истощались,
среди союза  "Наша  Родина" возник раскол,  и он  расползался  по всем швам.
Краснов в  это время принял чересчур близкое участие в судьбе двух полков, и
они порвали с союзом. А когда Киев был взят Петлюрой, все за тем рассыпалось
как песок. Вышло  даже  так, что  многие (не бесследно,  однако)  исчезли  с
приличными суммами в карманах.
     Бермонт намеками почти  никогда не говорит, а фамилий этих гг. деятелей
не называл.  Судя по характеристикам, которые он давал своим сотрудникам,  к
числу последних принадлежит юркий полковник Чесноков...
     При Петлюре Бермонт был дважды арестован, на третий его усадили в Музей
15. Спустя несколько дней, его приговорили к расстрелу. Однако за
два часа до казни его  вывезли оттуда, и в  эту же ночь с группой офицеров и
генералов  он катил к германской границе. На станции Клинца на поезд  напала
разъяренная толпа  мужиков. Эшелон  растерялся, но Бермонт (по его рассказу)
сохранил  присутствие  духа, забрав в  свои руки водительство  эшелоном; это
подействовало  на молодежь подкупающе; с этой ночи за Бермонтом установилась
репутация необычайно дерзкого (он  в открытую  бранил  генералов) и твердого
офицера.  Эшелон не пострадал и благополучно ушел из-под занесенных дубин  и
щелкающих винтовок.
     Живя в Германии (лагерь Зальцведель), Бермонт часто ездил в Берлин, где
по  счастливой случайности встретил офицера  Генерального штаба (немецкого),
кап[итана]  R-e,  который  и  посодействовал ему в получении  разрешительной
грамоты на организацию отряда в лагере (с тем чтобы потом с ним  отправиться
в Прибалтику). Собирая охотников в Зальцведеле, Бермонт не упускал из виду и
центра: в  Берлине в один из своих приездов он познакомился с представителем
ген[ерала]   Деникина  --  кап[итаном]  Непорожным.   Последний  обещал  ему
сотрудничество.
     К  началу мая этого  года  упорно собранный  Бермонтом отряд скрепился,
разработан был план будущего разворачивания в "настоящий" отряд, а 14 мая из
Зальцведеля в Митаву выехал первый эшелон.
     Митаву избрали потому, что она лежит на кровобьющей артерии, уходящей в
Германию, откуда должно было происходить  главное питание, и  вполне  удобна
для временной спокойной организации. Впрочем, соображений было много. Таково
начало. Мальтийский крест на  белом поле -- это знак "крестоносный", так как
весь  свой путь прошлый (киевский) сочли крестным, и  весь будущий (здесь, в
краях, где когда-то жили рыцари) предполагают  пройти под белым  ограждающим
крестом терпения и неутомимой борьбы.
     Так было  мне нарисовано Бермонтом; если  те  внутренние  теплые  тона,
которые  проникали  его рассказ, лягут в основу  его задач (я отбрасываю все
другие  элементы  -- саморисовка, легкомысленный задор и т. п.),  дело может
принять серьезные, ценные формы; и результаты не замедлят сказаться.
     4 июля.
     Осведомительный  политический  отдел  в  том  виде,  как  он существует
теперь, учреждение  довольно  нелепое. Сегодня зашел  нарочно  и  потребовал
некоторых справок  -- видимо,  обо  мне знали:  дали без затруднений. Тут же
работает  и  культурно-просветительная секция. Мне любезно  предоставили для
ознакомления  отпечатанные  воззвания  к  красноармейцам,   которые   секция
намеревается  в ближайшее время сбрасывать с  аэроплана в черте расположения
красных войск.
     Составлены пошло, крикливо,  без необходимой серьезности и обоснований.
Я обратил на это внимание сидящего там поручика Гуаданини.
     -- Да, да... но ведь это ничего, -- сказал он, -- они все поймут.