государственной службы, он занимался в это  время  писанием  стихов,  не
имеющих серьезного значения. После смерти Ливерпуля,  Каннинг  предложил
П. канцлерство  казначейства;  П.  принял,  но  назначение  разбилось  о
противодействие короля, и П. остался при Каннинге, потом  при  Годериче,
секретарем по военным делам, но только с правом голоса в кабинете. В это
время П., подобно своему другу, Р. Пилю, был еще верным членом торийской
партии. В сущности П. всю жизнь оставался тори, в том  смысле,  в  каком
ими  были  Питт  и  Каннинг;  он  был  государственный  человек  старого
английского  аристократического   типа,   либеральный   по   настроению,
сочувствующий справедливости  и  прогрессу,  но  враждебный  требованиям
демократии. Так. он поддерживал  эмансипацию  католиков,  но  решительно
противился избирательной реформе. После  падения  министерства  Годерича
(1828)  П.  оказался  слишком  умеренным  к   либеральным   для   строго
консервативного кабинета Веллингтона, и таким образом впервые очутился в
рядах оппозиции. С этих пор  он  обратил  преимущественное  внимание  на
иностранные  дела;  несколько  раз  посетил  Париж  и  обнаружил  редкое
понимание политического момента, предсказав надвигающуюся  революцию.  В
июле  1829  г.  П.  произнес  в  палате  общин   произведшую   громадное
впечатление речь об иностранной политике, требуя  от  Веллингтона  более
активного вмешательства в  дела  Греции.  За  два  года  деятельности  в
оппозиции П. сблизился с вигами, и когда Веллингтон  в  1830  г.  сделал
попытку привлечь его в министерство, то П. отказался войти в его  состав
без Грея и лорда Лансдауна;  таким  образом  он  связал  свою  судьбу  с
судьбой партии вигов, в которой и остался до самой смерти. В 1830 г.  П.
принял портфель иностранных дел в министерстве Грея; с тех пор  до  1851
г.  он  оставался  секретарем  (министром)  по   иностранным   делам   в
министерствах Грея, Мельбурна и лорда Росселя, с промежутками в  1834  и
1841-1846 гг. (министерства Р. Пиля). Политика П. сводилась к  поддержке
за  границей  либеральных  течений.  Так,  он  содействовал  образованию
бельгийского  королевства  и  поддерживал  кандидатуру  на   бельгийский
престол Леопольда СаксенКобург-Готского; в Испании он стоял  на  стороне
Изабеллы, в Португалии - Марии; лондонский трактат 1834 г.,  заключенный
между Францией, Англией, Португалией и Испанией  и  умиротворивший  (при
участии английского флота) Пиренейский полуостров, был  главным  образом
делом его рук. П. симпатизировал греческому восстанию, но затем одной из
главных задач его политики делается поддержка  Турции;  он  верил  в  ее
возрождение и придавал серьезное значение реформам султана  Махмуда  II.
П. сильно боялся утверждения России  на  Босфоре,  Франции  -  на  Ниле;
Турция казалась ему могучим оплотом против честолюбивых стремлений  этих
держав. Когда восстание Мегмет-Али египетского грозило  целости  Турции,
П.   побудил   державы   подписать   коллективную   ноту,    объявляющую
неприкосновенность Турции залогом мира всей Европы (1839). После  победы
египтян при Незибе, еще более ухудшившей положение Турции  (ослабленной,
к тому же, смертью султана  Махмуда),  П.  настаивал  на  принудительных
мерах против египетского  паши.  Франция,  от  казалась  принять  в  них
участие, чем сильно раздражила П; лондонский трактат  15  июля  1840  г.
был, поэтому, заключен Англией, Россией, Пруссией и Австрией без участия
Франции. Вслед за ним быстро одно за другим последовали  бомбардирование
Бейрута,  взятие  Акры,  изгнание  Ибрагима  паши  из  Сирии,  усмирение
Мегмета-Али. Этот ряд энергических мер создал Пальмерстону славу первого
государственного человека эпохи. Тем  смелее  действовал  он  во  второй
половине 1840-х г., во время министерства Росселя. Он покровительствовал
революциям в Италии и Венгрии, устраивал торжественные  встречи  Кошуту,
чем  возбуждал  против  Англии  все  правительства  Европы;  но   трудно
допустить, чтобы эта политика объяснялась принципиальными мотивами -  по
крайней  мере  не  о  них   свидетельствуют   позднейшие   симпатии   П.
государственному перевороту Наполеона III. Скорее она исходила из  чисто
шовинистских инстинктов, что доказывается в особенности делом  Пасифико,
когда, по пустому поводу, П. принял решительные меры против и  без  того
слабой  Греции,  и  принудил  ее  подчиниться  притязаниям   английского
правительства. Речь П. в палате общин, в которой он защищал,  эти  перы,
продолжалась  5  часов;  он  доказывал,  что  как  в  древности   гордое
заявление: Civis Romanns sum обеспечивало всеобщее почтение к  человеку,
его делающему, так и ныне каждый английский подданный должен чувствовать
за  собой  властную  руку  его  правительства,   оберегающего   его   от
оскорблений. Речь вызвала восторг в палате  общин;  не  только  либералы
поддержали своего министра,  но  сам  Роберт  Пиль  заявил,  что  Англия
гордится им. Однако, это был последний триумф П. в качестве руководителя
иностранной  политики:  заявления  П.  вызвали  решительный  протест  со
стороны  Гладстона  и  многих  др.  Затруднения,  созданные  английскому
правительству  недовольством  иностранных  держав,  также  давали   себя
чувствовать. К этому присоединилось личное столкновение П. с  королевой,
до сведения которой П. не доводил некоторых своих мер, и потому, когда в
декабре 1851  г.  П.,  не  посоветовавшись  с  членами  кабинета,  через
английского посланника в Париже поздравил Наполеона с  произведенным  им
переворотом, то Россель воспользовался этим как удобным предлогом, чтобы
отделаться от слишком беспокойного товарища. П.  отомстил  Росселю  тем,
что предложил вотиpование  недоверия,  вызвавшее  падение  министерства.
Этим закончилась карьера П., как министра иностранных дел.  В  1852  г.,
когда сформировалось министерство лорда Абердина, П. предпочел  взять  в
нем портфель внутренних дел. Не смотря на это, он пользовался  громадным
авторитетом, именно в вопросах иностранной политики, и война  с  Россией
была в значительной степени делом его рук.  В  1855  г.,  после  падения
кабинета Абердина, сформировать министерство было поручено П., и  с  тех
пор, до самой смерти, с  небольшим  перерывом  (1858-59),  он  оставался
премьером. Никогда еще со времен Питта министр не пользовался  в  Англии
такой популярностью, как П. в первые годы после составления им кабинета;
в палате его  преследовали  нападки  радикалов.  сарказмы  Дизраэли,  но
страна, опьяненная победой, была за него. Разбитый враждебной  коалицией
в 1857 г., он распустил парламент  и  вернулся  в  него  с  значительным
большинством. Не смотря на то, что он  был  главой  либеральной  партии,
политика  его  внутри   страны   отличалась   большой   умеренностью   и
осторожностью; он  противодействовал  всем  демократическим  требованиям
радикалов. В 1858 г., по поводу покушения Орсини на жизнь Наполеона III.
П. предложил билль о заговорах; билль этот вызвал сильное  недовольство,
так как в нем увидели, и не без основания, с одной стороны сервилизм  по
отношению к Наполеону, с другой - стремление подавить свободу личности в
Англии. Пальмерстон должен был уступить свое место  лорду  Дерби,  но  в
следующем же году вторично  сформировал  кабинет.  До  самой  смерти  П.
сохранял юношескую бодрость и энергию, вместе с замечательным  здоровьем