исполнительной власти; ему же принадлежит санкция законов,  но  судебные
приговоры не произносятся от его имени, как они  произносятся  от  имени
монарха. Подобно монарху, П. представляет  государство  в  международных
сношениях. Существеннейшее отличие  его  то,  что  он  властвует  не  по
собственному праву, а в силу народного избрания, вручающего  ему  власть
на  точно  определенный  срок;  в  виду  этого,  хотя  он  и  пользуется
политической безответственностью, но в  случае  совершения  преступления
может быть привлечен к суду. Объем власти президента республики, подобно
объему власти монарха, различен, в  зависимости  от  того,  является  ли
государство парламентарным или только представительным. В первом  случае
(Франция)  П.  назначает  министров,  но  последние  ответственны  перед
парламентом и свергаются его решениями; следов. П. стеснен в их  выборе.
Так  как  каждое  его   постановление   должно   быть   контрассигновано
соответственным   министром,    то    ему    остается    преимущественно
представительная, декоративная сторона власти и только  некоторое  общее
влияние на ход дел.  Ему  принадлежит  санкция  законов,  но  право  это
оказывается чисто фиктивным; права  veto  он  лишен.  Во  втором  случае
(Соед.  Штаты,  все  американские   республики)   министры   политически
ответственны  только  перед  П.,  назначаются  и  смещаются  им  по  его
собственному  усмотрению;  в  силу  этого  вся   исполнительная   власть
сосредоточена  в  его  руках  и  даже  контроль  за  нею  изъят  из  рук
парламента;  П.  принадлежит  также  право   veto   законов,   хотя   не
безусловное: вторичное  принятие  закона  конгрессом,  квалифицированным
большинством голосов, делает  его  обязательным  помимо  согласия  П.  В
Швейцарии власть П. союза сливается с властью  П.  федерального,  т.  е.
министерского совета, в руках одного лица. - В Пруссии обер-призедентами
называются  начальники  одиннадцати  провинций,  на  которые   разделено
королевство.
   Презумпция - положения, устанавливающие наличность фактов или событий
без полного доказательства их существования. Она  необходима  там,  где,
как например в гражданском процессе, при известных  обстоятельствах  нет
возможности достигнуть  полного  доказательства  явлений,  а  приходится
довольствоваться лишь вероятными заключениями.  Если,  напр.,  несколько
лиц погибли  вместе  при  крушении  поезда  и  в  интересах  определения
наследственных прав  истцов  необходимо  определить,  кто  из  них  умер
раньше, тогда суду, за невозможностью  точно  установить  минуту  смерти
каждого погибшего, приходится прибегнуть к  заключению,  основанному  на
естественной вероятности,  что  несовершеннолетние  дети  умерли  раньше
родителей, а дед и бабка - раньше своих совершеннолетних детей.  Область
применения П. в процессе  очень  обширна.  Для  правильного  определения
значения их в системе доказательств важно, поэтому, различать  так  наз.
фактические(praesumptiones   facti   seu    hominis)    и    юридические
(praesumptiones juris) П. В старом процессе, когда господствовала теория
формальных или  законных  доказательств,  когда  судье  стремились  дать
указания на то, какие заключения он  должен  вывести  из  тех  или  иных
фактов и на каких формальных основаниях и предположениях должен основать
свое решение, теории и закону приходилось разрабатывать всю область  П.,
необходимых судье столько же, сколько и обыкновенному человеку; учение о
П. обнимало, поэтому, всю область теории  доказательств,  и  деление  на
фактические и юридические теряло свое значение. Мысль  юриста-схоластика
стремилась привести в систему все виды возможных предположений и оценить
доказательную силу каждого из них. Отсюда бесконечные и всегда  неполные
ряды допустимых предположений и столь же мало определенные деления самих
П.  на  П.  доказательные  вполне,  наполовину,   отчасти,   простые   и
необходимые предположения (praes.  temerariae,  probabiIes,  violentiae.
necessariae) и т. д.  В  современном  процессе,  предоставившем  простор
свободному убеждению судьи и голосу его совести, все эти учения потеряли
всякое значение.  В  праве  сохранили  силу  лишь  такие  предположения,
которые закон считает необходимым сохранить, не смотря на свободу судьи,
как  необходимые  исходные  пункты   для   его   мысли   при   известных
обстоятельствах и оценке известных фактов, в интересах достижения  общих
целей права. Под юридическими П. разумеются, таким образом, те,  которые
сохранены законом в качестве обязательных предпосылок умозаключения  при
оценке данных событий. Между ними различают praesumptiones juris  tantum
и praesumptiones juris et de jure.
   Под последними разумеют П., не допускающие доказательства противного.
В таком виде по своему действию praes. juris et de jure  уравниваются  с
фикциями,а по своему существу являются простыми принудительными  нормами
закона. Когда западное  каноническое  право  постановляло,  что  сожитие
между обрученными женихом и невестой дает основание  считать  обручение,
совершенное с целью будущего брака (sponsalia de futuro), за  обручение,
совершенное с целью немедленного брака (sponsalia de  praesenti),  когда
оно установляло П., что  если  невинный  супруг,  зная  о  прелюбодеянии
другого, несмотря на это, вступает с ним вновь в супружеское сожитиe, то
этим он прощает ему вину и  след.  не  может  требовать  разлучения  или
развода, - в этих случаях мы имеем не П. в собственном смысле  слова,  а
нормы: sponsalia. de futuro  становятся  sponsalia  de  praesenti  после
сожития;  развод  не  допускается,  если  невинный  супруг,  знающий   о
прелюбодеянии, вступает снова в  сожительство  с  виновным.  Согласно  с
этим, современные юристы считают П.  в  собственном  смысле  лишь  такие
предписываемые законом обязательные П., которые допускают доказательство
противного, т. е. обязательны для судьи лишь в том случае,  если  такого
доказательства не последует (так наз.  простые  юридические  П.,  praes.
juris tantum). Этим П. отличаются от фикций. Точное установление области
этих П. также вызывает затруднения. К ним не могут быть, строго  говоря,
отнесены  многие   положения,   распределяющие   бремя   доказательства,
например, когда говорят, что  при  обратном  требовании  уплаченного  по
ошибке (cond. indebiti) на уплатившего налагается обязанность  доказать,
что в действительности он уплатил недолжное, в силу  предположения,  что
при обычном ходе вещей никто  не  платит  долгов,  не  убедившись  в  их
существовании. На самом деле. П. здесь  излишняя:  уплативший  недолжное
выступает здесь в качестве истца и, след., должен доказать свой  иск  по
общему правилу о распределении доказательств. Средневековые комментаторы
думали вообще, что  распределение  бремени  представления  доказательств
основывается на предположении большей или меньшей  виновности  тяжущихся
сторон. Так, в споре о собственности  истец  должен  доказать  свой  иск
потому, что на стороне ответчика,  владеющего  в  данный  момент  вещью,
существует  предположение   о   принадлежности   ему   права   на   нее;
доказательства истца переносят предположение на его сторону, и тогда уже
ответчик обязывается опровергать эти доказательства.  Это  точка  зрения