организации древнего  Рима,  так  как  были  лишены  права  пользоваться
общественной  землей  -  ager  publicus  (см.  далее).  На  этом  полном
разобщении и дуализме патрициев и плебеев основана  и  теория  Нибура  о
происхождении  плебеев:  он  видел  в  патрициях   коренных   обитателей
древнейшего  Рима,  сложившегося  на  7  холмах  из  синойкизма,  т.  е.
добровольного слияния двух возникших там общин, латинской и сабинской, а
в плебеях - плод первого расширения Рима, т. е. землевладельцев соседних
с Римом общин, силой оружия к нему присоединенных или  добровольно  туда
переселившихся. Как бы то  ни  было,  борьба  плебеев  с  патрициями  на
политической, юридической и экономической  почве  составляет  внутреннюю
историю  Рима;  но  так  как  она  сильно  отразилась  на   истории   Р.
магистратуры и народного собрания, то ее удобнее рассмотреть в  связи  с
этими вопросами. Критическим моментом борьбы является относимый к 493 г.
уход плебеев на священную гору  (mons  sacer)  в  окрестностях  Рима,  с
намерением там поселиться; последним звеном борьбы является сецессия, по
счету третья, улаженная законом диктатора Гортензия в 287 г. до  Р.  Хр.
Ее   результатом   является   политическая    равноправность    плебеев,
выразившаяся в уравнении плебисцита с законом, т. е, в праве плебейского
народного собрания издавать постановления, имеющие силу общего закона  и
обязательные,  поэтому,  и  для  патрициев.  Еще  раньше  плебеям   было
предоставлено право занимать  все  магистратуры,  а  также  и  жреческие
должности (lex Ogulvia, 302 г. до Р. Хр.), кроме некоторых,  не  имевших
политического значения. В области гражданских  отношений  равноправность
плебеев  с  патрициями  была   обеспечена   законом   трибуна   Канулея,
установившего еще в 445 г. до Р. Хр. connubium между обоими  сословиями.
Экономическая борьба рано утрачивает в Риме  чисто  сословный  характер,
вследствие   возникновения   плебейской   аристократии,   солидарной   с
патрициями. Закон Гортензия, заключая собой борьбу плебеев с патрициями,
совпадает  с  окончанием  завоевания  Италии  Римом,  вызывающим   новый
дуализм, а именно римских граждан и союзников.
   Этот дуализм сначала не был сопряжен с какой-либо рознью: союзники не
искали более  тесного  сближения,  довольствуясь  выгодами,  которые  им
предоставлял союз с Римом; купцы их теперь могли  ,  под  охраной  Рима,
свободно торговать во всем мире, а воины -  приобретать  в  войнах  Рима
земли и добычу. Но это постепенно изменялось. При единодержавии  Р.  его
власть давала себя  все  тяжелее  чувствовать  союзникам,  а  когда,  со
времени Гракхов, в Р. наступила эпоха раздачи земель и хлеба, и народных
увеселений  (panem  et  circenses),  право  римского  гражданства  стало
приманкой для союзников. После того как  попытки  римских  трибунов  (К.
Гракха  и  Ливия  Друза)  удовлетворить  их  желание  оказались  тщетны,
союзники взялись в 88 г. за оружие. Видя опасность,  римляне  поспешили,
законом Юлия, разделить союзников и дать гражданство тем из них кто  еще
не  восстал  (этруски);  но  самнитяне  и  горцы  южной  Италии   успели
вооружиться и в двухлетней кровопролитной войне бились с Римом уже не за
право  гражданства,  а  за  свою  независимость.  Как  глубоко,  однако,
политическая идея Рима - федерация городов, под властью общего для  всех
граждан города -  укоренилась  в  умах  италиков,  видно  из  того,  что
союзники вздумали создать в южной Италии новый Рим и избрали  для  этого
городок Корфиниум,  переименованный  в  Италию:  его  форум  должен  был
служить общим форумом, сенат - общим сенатом, а консулы  и  преторы  (по
числу римских) -  общими  верховными  магистратами.  Рим  был  принужден
призвать под знамена все свои силы, поставить во главе их  лучших  своих
полководцев, Мария и Суллу  -  и  все-таки  окончить  уступкой.  Законом
Плаутия и Папирия  было  предоставлено  римское  гражданство  всем,  кто
положит оружие  в  течете  60  дней.  Италики  -  за  исключением  части
самнитян, продолжавших сопротивляться до их истребления - вошли в состав
Рима, но с этого же  времени  начинается  падение  опустошенной  Италии.
Дуализм между римлянами и латинянами или союзниками в Италии  исчез  (за
исключением обитателей  Галлии  транспаданской,  получивших  гражданство
лишь от  Юлия  Цезаря  в  49  г.);  но  в  римской  державе,  вследствие
завоеваний, уже раскрылся другой дуализм. Римская Италия  была  окружена
провинциями, и рознь между римлянами и провинциалами (перегринами)  была
много глубже, чем между  римлянами  и  латинянами.  Тем  не  менее  этот
дуализм  стал  постепенно  сглаживаться  и  погас  без  того   страшного
потрясения, каким была союзническая война. Произошло это оттого, что над
римлянами и перегринами водворилась общая государственная власть.
   Процесс сближения происходил двумя путями:  императоры  давали  право
гражданства  отдельным  лицам  или  категориям  лиц  (так,  Цезарь   дал
гражданство  всем  врачам  и  преподавателям  наук  в  Риме;   декретами
последующих императоров право гражданства давалось  как  привилегия  для
поощрения постройки домов и кораблей, для богатых  детьми  браков  и  т.
п.), или же гражданство предоставлялось целым городам и областям. Важную
роль при этом играло (фиктивное) латинство.  Когда  италийские  латиняне
слились с римлянами, последние стали предоставлять  в  Галлии  некоторым
городам право бывших латинских колоний. Латинство стало, таким  образом,
переходной ступенью к римскому  гражданству;  в  этом  смысле  Веспасиан
предоставил всей Испании латинское право. Наконец,  Каракалла  дал  всем
свободным людям империи право римского гражданства; in orbe  romano  qui
sunt, cives romani effecti  sunt.  Не  следует,  однако,  преувеличивать
политическое значение этой меры: когда провинция поднималась  до  уровня
Рима,  Италия  обращалась  в  провинцию.  Ее  привилегии  -  свобода  от
поземельной подати и от воинской повинности - исчезли; самоуправление ее
городов было подчинено, как и  в  провинции,  императорской  бюрократии.
Верховная власть римских граждан перешла к римскому императору,  римский
гражданин из господина стад подданным, подобно  провинциалу.  В  римской
империи сохранился лишь один дуализм,  но  не  исключительно  римский  -
между господином и рабом.
   4) Императорская  власть,  завершающая  собой  политическое  развитие
Рима,  не  была  для  него  чужим  элементом  ;она   коренится   в   его
первоначальной  организации.  Полибий,  хорошо  познакомившийся  в  доме
Сципиона с устройством Рима,  определил  это  устройство  как  правление
смешанное из монархии,  аристократии  и  демократии,  разумея  под  этим
взаимодействие магистратуры, сената и народного собрания.  Все  эти  три
элемента восходят в Риме к  эпохе  доисторической,  когда  им  управляли
цари.  Царский   период   недоступен   непосредственному   историческому
исследованию,  но  царская  власть  так  сильно  повлияла   на   римские
учреждения, что может быть изучаема в своем  отражении.  До  позднейшего
времени сохранились в Риме две должности, состоявшие в теснейшей связи с
царской властью: rex sacrificulus, приносивший в  республиканскую  эпоху
те жертвоприношения, которые лежали на  обязанности  царя,  и  interrex,