сочетание. Ослабление памяти в старости или под влиянием  прогрессивного
паралича ведет к распадению умственной жизни и  утрате  интеллектуальной
индивидуальности:  личность  становится  беспомощной  жертвой  случайных
сильнейших  впечатлений  момента,  не  сочетающихся  друг  с  другом   и
остающихся без  дальнейшей  переработки.  То  противопоставление  памяти
умственному развитию, о котором мы упомянули, основано на  отожествлении
памяти вообще с  некоторыми  специальными  ее  видами.  При  привычке  к
отвлеченному мышлению могут, напр., ослабевать конкретные  воспоминания,
потому что отвлечение  и  состоит  в  том,  что  в  продукте  сложной  и
разнородной ассоциации представлений отпадают их  конкретные  черты;  на
крайних  степенях   этого   процесса   конкретные   черты   могут   даже
отсутствовать совершенно и заместиться  символом  или  знаком.  На  этих
ступенях возможно то явление, которое Гете охарактеризовал в словах: "wo
die Вegriffe fehlen, da stellt ein Wort zur rechten Zeit sich  ein",  т.
е.  возникновение  идей,  лишенных  всякой  конкретной  основы  в  форме
конкретных образов, воспоминаний, -  подводный  камень,  о  который  так
часто разбивались философские умозрения. Нельзя, однако. выводить отсюда
заключение неблагоприятное  для  памяти  вообще;  наоборот,  отвлеченное
мышление  предполагает  наличность  сложного  и  разнородного  комплекса
воспоминаний. Другим важным фактором,  влияющим  на  течение  умственной
деятельности, является внимание. Оно оказывает влияние уже  на  процессы
восприятия, повышая нашу восприимчивость к тем впечатлениям, на  которые
оно направлено. Еще более значительной является  его  роль  в  процессах
переработки  восприятий.   Если   воспринимаются   только   впечатления,
находящие себе отзвук в апперципирующей массе нашего сознания, то  связь
эта во всяком случае обоюдна, и восприятие  оживляет  в  нашем  сознании
только созвучащие следы прежнего душевного  опыта.  Подобных  созвучащих
следов в развитом сознании каждое  восприятие  находит  так  много,  что
исходящее из него непроизвольное течение представлений  может  принимать
крайне  разнообразный  и  иногда  совершенно   беспорядочный   характер.
Последнее наблюдается в тех случаях, когда, под влиянием  усталости,  мы
"даем  полную  волю"  нашим  ассоциациям   представлений;   в   сознании
проносятся тогда хаотические обрывки  представлений,  соединенные  между
собой часто только случайною внешней связью и заводящие нас  так  далеко
от исходного пункта ваших размышлений, что, сделав усилие над собой  для
обозрения пройденного нами пути, мы становимся в тупик  перед  зигзагами
наших представлений. В еще более резкой форме это наблюдается при "вихре
идей" у душевнобольных. Внимание вносить в течение  наших  представлений
планомерность;  неизвестным  нам  ближе  путем   оно,   при   посредстве
созвучащих   с   данным   восприятием   "резонаторов",   усиливает   все
соответствующее планам, желаниям и потребностям личности и таким образом
создает  для  течения  представлений  определенные  рамки.  Устойчивость
внимания,  способность  к  его  сосредоточению   зависит,   по-видимому,
ближайшим образом от эмоциональной характеристики  личности,  глубины  и
устойчивости ее эмоций, -  а  последнее  определяется  существованием  в
сознании мощной, тесно объединенной группы представлений и  идей;  этим,
вероятно,  объясняется,  что  способность  к  глубокому   сосредоточению
внимания часто наблюдается у "узких" и "односторонних" людей.  Сочетание
способности  к  устойчивому  вниманию  с  широтой  и   разносторонностью
идейного содержания сознания  дает  гениев.  Ошибка,  часто  совершаемая
людьми, говорящими о "рассеянности" ученого и о "рассеянности"  ребенка,
отвлекающегося от занятий по поводу всякого пустяка, зависит от смешения
двух прямо противоположных явлений: в последнем случае  мы  имеем  перед
собой полную неспособность сосредоточить на чем либо внимание  (явление,
часто наблюдаемое и у взрослых под  влиянием  усталости),  во  втором  -
такое  глубокое  сосредоточение  внимания  на  внутренней  работе,   что
посторонние ей предметы не в состоянии достигнуть  сознания.  На  высших
степенях этого  состояния  перед  заполняющей  все  сознание  умственной
работой может  отступить  на  задний  план  даже  смертельная  опасность
(предсмертные минуты Архимеда). Третьим моментом,  определяющим  течение
умственной деятельности, является  "утомляемость"  личности.  Она  очень
велика у  слабоумных,  идиотов,  при  старческом  распадении  умственной
жизни. Уменьшаясь под влиянием упражнения, проявляясь менее заметно  при
занятиях в знакомых областях, утомляемость в то же время - как  показали
новейшие  исследования,  -  имеет,  подобно  памяти  и  вниманию,  резко
индивидуальный  характер  и  входит  в  характеристику  интеллектуальной
индивидуальности в качестве одного из существенных ее признаков.  Особый
вид утомляемости мы имеем в тех случаях, когда она стоит в прямой  связи
с повышенной впечатлительностью: эти случаи  и  повели  к  возникновению
теории, отожествляющей гений с  психозом,  так  как  гениальность  часто
сопровождается  резко  выраженной  невр-  и  психастенией.   Завися   от
усиленной впечатлительности и находя  в  последней  себе  поправку,  эта
утомляемость не исключает - при  благоприятных  условиях  -  возможности
крупной  по  своему  объему  работы.  -   На   эмоции   интеллектуальная
деятельность оказывает умеряющее влияние; представление,  соединенное  с
яркой эмоцией, вступая в  ассоциацию  с  другими  рядами  представлений,
находит среди  них  представления,  связанные  с  иными  чувствованиями,
нейтрализующими до известной степени первоначальную эмоцию. Но в  то  же
время она углубляет их:  если  с  одним  из  членов  сложной  ассоциации
связана пережитая нами когда-то эмоция, то  чем  разнороднее  и  сложнее
ассоциация, тем чаще по самым разнообразны м поводам будет  возникать  у
нас в памяти воспоминание об этой эмоции. Распространенное представление
о том, что  "образование  не  делает  людей  более  счастливыми"  имеет,
поэтому, основание,  если  критерием  счастья  считать  непосредственную
жизнерадостность, а не интенсивность и полноту душевной жизни: дикари  и
дети с их неразвитой памятью,  непосредственнее  и  жизнерадостнее,  чем
образованный человек, сохраняющий  воспоминания  о  прошлых  страданиях,
окрашивающие оттенком грусти и заботы  думы  о  будущем.  Эмоции  первых
ярче,  но  поверхностнее.  В  качественном  отношении   интеллектуальная
деятельность влияет особенно на расширение  симпатических  чувствований;
влияние ее в этом отношении  так  резко,  что  известную  формулу:  "все
понять,  значить  все  простить",  можно  было  бы   с   полным   правом
перефразировать   так:   "все    познать,    значит    все    полюбить".
Интеллектуальная деятельность сопровождается особыми  "интеллектуальными
эмоциями".  Подобно  другим  высшим  эмоциям,  интеллектуальные   эмоции
уступают по  своей  интенсивности  низшим  в  момент  их  появления,  но
характеризуются  несравненно  большей  способностью   к   возобновлению.
Сопровождая почти беспрерывно наше мышление в течение всей жизни,  он  у
личности с широко развитой умственной  деятельностью  придают  основному
фону душевного настроения устойчивость и  ровность,  и  могут  исчезнуть