пространств реактивными приборами".
   В это же  время  (в  1897  году)  инженер  Иван  Всеволодович  Мещерский,
специалист по теоретической  механике,  опубликовал  свою  работу  "Динамика
точки переменной массы" и тем положил  начало  развитию  современной  теории
реактивного движения. Тогда же был опубликован  доклад  одного  из  пионеров
ракетной  техники,  австрийца  Германа  Гансвиндта  "О  важнейших  проблемах
человечества".  Для  достижения  космического  пространства   он   предложил
ракетный летательный аппарат, однако,  в  отличие  от  Циолковского,  не  на
жидком, а на твердом топливе. Работы Циолковского,  Мещерского,  Гансвиндта,
французского инженера Эсно-Пелтри, американца Роберта Годдарда, немца  Макса
Валье оказались в известной степени преждевременными. Техника  еще  не  была
готова к решению поставленных задач, а социального заказа для  осуществления
этих идей не возникло.
   В тридцатые годы появился интерес к  пороховым  и  жидкостным  ракетам  у
военных. Создание жидкостных ракет стало вдруг самостоятельным и  необычайно
сложным военным направлением работ. И  показалось  военным  мужам  настолько
важным, что космические идеи были оттеснены далеко на задний план.  Впрочем,
вполне возможно, что немецкий инженер, фактический лидер разработки немецкой
ракеты "Фау-2" и  американской  "Сатурн-5"  фон  Браун,  предлагая  вермахту
ракету в качестве оружия, стремился только к тому, чтобы  получить  средства
для развертывания ракетных работ как таковых. Скорее всего, так  он  говорил
позже, когда уже работал  в  Америке.  Но  как  бы  то  ни  было,  только  в
пятидесятые годы, на совершенно новом уровне ракетной  технологии,  инженеры
вернулись к идее полета в космос.
   Мне  кажется,  что  не  менее  важную  роль,  чем   работы   пионеров   и
популяризаторов ракет, в распространении идеи  космического  полета  сыграли
книги писателей-фантастов. Фантастика, как и всякая литература, воздействует
на сознание людей, формирует, в числе прочего, и представления о  заманчивых
целях, о задачах, которые интересно  попытаться  решить.  Идея  о  полете  к
другим мирам, родившаяся еще в античности, в начале ХХ века, что называется,
овладела массами инженеров и стала популярной. Вообще, отыскание ст?oящих  и
одновременно достижимых целей, выбор их - далеко не тривиальное дело.  Идея,
мечта о полете в космос, безусловно, не наше достижение, она досталась нам в
наследство. Эта книга в какой-то степени и о поисках  ст?oящих  и  в  то  же
время достижимых целей.
   Досталась нам в наследство и ракетная промышленность, созданная в военных
целях.  Эта  военная  ракетная  промышленность  и  технология  и   позволили
приступить к космическим работам. То есть к уже  существующим  идее  и  цели
добавилась материальная  база.  Задача  проникновения  в  космос  привлекала
техническую интеллигенцию  своей  чистотой  и  несомненным  общечеловеческим
значением. Эта работа была такой же отдушиной  в  затхлой  атмосфере  нашего
тоталитарного режима ХХ века, как строительство железных дорог и  литература
для русской интеллигенции ХIХ века, жившей в застойном режиме  самодержавия.
Короче говоря, нам показалось, что мы выбрали ст?oящее дело и настал  момент
ринуться вперед, к достижению цели.
   Почему мы на какое-то время  оказались  впереди,  несмотря  на  громадный
технический потенциал США? Дело  в  том,  что  ракеты-носители,  космические
аппараты и корабли изготавливаются в малом количестве экземпляров  (особенно
тогда, в начале работ),  и  не  требовалось  развитой  технологической  базы
современного массового производства. Это было и у нас, и у  них  практически
индивидуальное, в каком-то смысле кустарное производство. Так что  стартовые
условия оказались  примерно  одинаковые.  И,  естественно,  у  нас  не  было
недооценки американских инженеров. А у них тогда была, а у многих, по-моему,
есть и сейчас. Недооценка конкурента - опасный промах.
   Серьезные работы над ракетами (речь идет не о поисковых работах) начались
в нашей стране после окончания войны, когда  к  нам  попала  добыча  в  виде
документации, производственного  и  технологического  оборудования  немецкой
ракеты "Фау-2". Тогда, после победы, из Германии везли все, что можно и  что
нельзя. "Они на нас  напали,  миллионы  наших  людей  погибли,  наша  страна
разорена. Пусть платят!" И тогда большинству из нас  это  казалось  если  не
очень умным, то справедливым. "У них  нет  денег?  Германия  тоже  разорена?
Пусть  платят  трудом  пленных,  станками,  заводами,  пусть  платят   своей
независимостью! Мы ни отсюда, ни из Восточной Европы  не  уйдем!"  Но  разве
можно наказывать народ? Ведь, по  существу,  первой  жертвой  нацизма  стали
немцы. А чехи, поляки, болгары, югославы,  албанцы?  Они-то  против  нас  не
воевали, на нашу территорию не вторгались. А мы  их  за  это  "осчастливили"
светлым  будущим  социализма,  что  было  явно  несправедливо:  за  что?  Но
"осчастливить" немцев социализмом за их попытку военного нашествия  на  нашу
страну казалось вполне справедливым, ведь сама идея социализма пришла к  нам
из Германии. Весьма изощренная месть, однако.
   Конечно, подобные мысли едва ли приходили Сталину в голову. Думаю, что он
и не обсуждал со своими ближними вопрос о  том,  что  делать  дальше,  после
войны. Разве что происходила какая-то имитация обсуждения. Скорее всего,  он
единолично принял это решение,  а  остальные  только  поддакнули.  Это  была
трагическая ошибка, отделившая, отбросившая нас от всего остального мира, от
использования  всего  накопленного  человечеством  опыта  организации  жизни
общества, народов и государств. Ошибка, разделившая мир  на  две  враждебные
части, которые, не успев окончить катастрофическую вторую, начали готовиться
к смертельно опасной для всех третьей мировой  войне,  ошибка,  определившая
гонку ракетно-ядерного вооружения, приведшая к тому,  что  жизнь  нескольких
поколений прошла под угрозой самоуничтожения.  Да  и  сейчас  эта  опасность
остается еще вполне реальной.
   Но решение было принято. И лихие отряды граждан-ских и военных  инженеров
и чиновников поехали в Германию устанавливать соцпорядок, искать и  вывозить
добычу. Вывозили все, что попадалось под руку. Заводы,  станки,  техническую
документацию.  Что-то  было  впоследствии  использовано,  а  многое   просто
заржавело и сгнило под открытым небом. Вывезли документацию и  оборудование,
использовавшееся для изготовления  ракет  "Фау-2",  несколько  полусобранных
"Фау-2". Вывезли даже часть немецких  инженеров-ракетчиков.  Специалисты  по
"Фау-2" не пригодились, они в тоске и изоляции прожили несколько лет в нашей
стране (в основном в Осташкове, на островке озера Селигер),  писали  отчеты,
как делать ракеты, а потом, кажется, только в пятидесятые годы, их отпустили
в ГДР, откуда, естественно, большинство из них тут же перебежали в  Западную
Германию.
   Привезенные материалы  по  "Фау-2"  были  использованы  для  того,  чтобы
научиться делать ракеты: выпустить собственную  документацию  (наша  "новая"
ракета стала называться Р1), наладить производство и испытания на заводе, на
испытательных стендах и, наконец, на испытательном полигоне Капустин Яр  (на
левом восточном берегу нижнего течения Волги). Примерно половина  ракет  при
пусках летела "за бугор". Авария при запуске - это было обычное дело.