К. Рокоссовский, прибывший 10 октября в распоряжение Жукова в качестве
командарма, вспоминая эти дни, пишет: "Он был спокоен и суров. Под этим
угадывалась работа сильной воли. Он принял на себя бремя огромной
ответственности. Ведь к тому времени, когда мы вышли под Можайск, в руках
командующего Западным фронтом почти не оставалось войск. Во всяком случае их
было недостаточно даже для того, чтобы задержать наступление противника на
Москву". Эти самообладание, уверенность и целеустремленность в достижении цели
пропитывали все нити управления, скрепляли волю полководца, командиров всех
степеней и настроения войск в тот чудодействующий войсковой организм, который
обеспечивает не формальную, а действительную управляемость войск, единство и
согласованность их действий.
Самообладание и уверенность полководца, передаваясь войскам, вселяли в них новые
силы и создавали ту всеобщую непреклонную решимость выполнить поставленную
задачу, которая помогала преодолевать все неимоверные трудности и в конечном
счете одержать победу.
Во-вторых, от Жукова требовалось восстановление не просто прорванного на
отдельных направлениях, а полностью нарушенного фронта обороны, и остановить
дальнейшее продвижение противника.
Поскольку в довоенные годы оборона рассматривалась как временный вынужденный вид
боевых действий и длительная оборона в оперативно-стратегическом масштабе не
предусматривалась, то проблема воссоздания нового фронта в таких условиях была
совершенно не разработана ни теоретически, ни практически и ее надо было решать
и осваивать заново. В условиях полностью нарушенного фронта и при отсутствии
каких-либо резервов к моменту вступления Жукова на должность командующего
войсками фронта невозможно было чем-то усиливать войска первого эшелона и
закрывать бреши, перебрасывать войска с одних сравнительно устойчивых на другие
угрожающие направления или предпринимать контрудары.
Командующему войсками фронта не оставалось ничего другого, как выехать лично
самому, послать офицеров штаба на наиболее опасные участки, собирать
полуразбитые отступающие части и ставить им задачи по обороне важнейших районов
с тем, чтобы хоть на короткое время задержать стремительное продвижение
прорвавшихся в глубину подвижных группировок противника.
Формально можно было, конечно, ограничиться постановкой задач командармам,
изданием строгих приказов о прекращении отступления, как это обычно делалось в
подобной ситуации. Но в сложившейся тогда обстановке не все поставленные задачи
могли дойти до исполнителей. И не оставалось бы времени для их выполнения. Очень
рискованный выезд в войска, где командующий не раз сталкивался с прорвавшимися
танками противника, давал возможность лучше и быстрее разобраться в обстановке,
более оперативно создавать заслоны на пути наступающих немецко-фашистских войск,
выиграть время для выдвижения выделяемых Ставкой резервов и создания нового
оборонительного рубежа в глубине.
С учетом особенностей обстановки своеобразно приходилось определять и состав
войск, предназначаемых для обороны основных районов. Нередко в приказах
говорилось: выдвигайтесь в такой-то район и подчиняйте себе все, что там есть и
отступающие части. Такой подход, конечно, не соответствовал правилам штабной
службы. Но другого выхода тогда не было.
Уход командующего фронтом "на передовую", в столь тревожной ситуации, чреватой
неожиданными изменениями обстановки, с точки зрения непрерывного управления
войсками фронта в целом имел и некоторые отрицательные моменты. Но был
вынужденным и кроме перечисленных выше плюсов давал возможность непосредственно
в деле изучить командиров и других должностных лиц. "Изучение характера
командиров, -- писал маршал Рокоссовский, -- необходимейшая сторона подготовки к
битве. Почему? Потому, что в этих характерах -- тоже резервы командующего. Это
дело кропотливое, а у нас тогда времени было в обрез".
В-третьих, Жуков исходил из принципа, что наибольшую экономию сил и средств дает
хорошее знание противника и на основе установления направлений действий его
главных сил пошел на максимальную концентрацию усилий своих войск на решающих
участках. Как всегда, он не действовал вслепую, а прежде всего активизировал все
виды разведки с целью выявить направления действий главных группировок
противника и выдвижения его вторых эшелонов и резервов. Он лично ставил задачу
разведывательной авиации и по результатам ее наблюдения беседовал
непосредственно с летчиками и штурманами. На важнейшие направления выслал
разведывательные и моторизованные группы для проникновения на фланги и во
вражеский тыл и выяснения подлинного положения как противника, так и своих
отступающих частей. Он добивался своевременного доклада ему агентурных данных и
сведений, добываемых партизанами. Это давало возможность наносить более
эффективные авиационные удары по наиболее опасным группировкам противника.
В результате анализа данных разведки Жуков очень удачно учел и то
обстоятельство, что германские войска, стремясь как можно быстрее прорваться в
глубину нашей обороны, наступают не сплошным фронтом, а по отдельным
направлениям вдоль дорог.
Учитывая это, Жуков не растягивал свои войска, не растрачивал силы и средства
для создания сплошной обороны, а сосредоточил даже не основные, а практически
все имеющиеся у него силы для обороны важнейших узловых районов, без преодоления
которых противник не мог бы развивать наступление.
Наконец, Жуков одновременно с энергичными усилиями по наращиванию сопротивления
противнику силами войск первого эшелона начал создавать новые оборонительные
рубежи в глубине. В отличие от того, что делалось в оборонительных сражениях в
начале войны и, в частности И.С. Коневым в сентябре 1941 г., он не стал бросать
резервы, поступающие из резерва Ставки, для закрытия брешей в обороне войск
первого эшелона или предпринимать контрудары по превосходящим группировкам
вражеских войск, а сразу же принял решение создавать новый оборонительный рубеж
на Можайской линии и именно здесь собирать новую группировку войск,
восстанавливать фронт обороны, где дать главное сражение наступающим войскам
противника и преградить им путь на Москву. На этот рубеж Ставка и начала
стягивать силы и средства с различных направлений и из глубины.
На базе готовившихся на Можайской линии Волоколамского, Можайского,
Малоярославецкого и Калужского полевых укрепленных районов первоначально начали
занимать оборону четыре армии: 16-я (К.К. Рокоссовского), 5-я (Л.А. Говорова),
43-я (К.Д. Голубева) и 49-я (И.Г. Захаркина). Командующему 33-й армией была
поставлена задача объединить соединения и части, находящиеся в районе
Наро-Фоминска.
При большом превосходстве противника в танках и недостатке средств борьбы с ними
крайне важно было повысить маневренность артиллерии и других противотанковых
средств. Командующий фронтом потребовал также во всех соединениях и частях
создать мобильные противотанковые отряды. Обычно в полку в состав отряда входили
один-два стрелковых взвода с противотанковыми гранатами и зажигательными
бутылками, несколько ПТ ружей и взвод саперов с противотанковыми минами. Как и в
Ленинграде, Жуков взял часть зенитных орудий из Московской зоны обороны и
направил их в войска для борьбы с танками противника.