В 6 часов пополудни

С высоты древнего и  величественного замка в Цейце смотрели мы на
сражение,  кипевшее за  две  отсюда мили.  Долго гром  рокотал на
одном  месте. Наконец дым  и выстрелы  начали отдаляться -  и все
сердца  наполнились  приятнейшим  предчувствием,  что  неприятель
отступает.  Генерал  Милорадович во  все  это время  не сходил  с
балкона,  прилежно наблюдая  в зрительную  трубу и  взглядывая на
карту.  Еще в  первый  раз в  жизни  смотрел он  на сражение,  не
участвуя  в  нем.  Несколько  раз объезжал  он  полки,  спрашивал
солдат, хотят  ли драться,  - и всеобщий голос  был: ура! готовы,
вперед!  Я не  знаю, для  чего мы остаемся  праздными свидетелями
общего сегодняшнего дела: 15 000 лучших солдат, восемьдесят пушек
и  генерал  Милорадович смогли  бы  сделать  немалый перевес.  Но
говорят,  что неприятель  отрядил сильную  колонну на  ту дорогу,
которую мы заслонили. Последствие  все объяснит. Гром пушек опять
усиливается,  небо  дымится!  Народ   и  войска  молят  бога,  да
благословит   он  оружие   правых,  да  увенчает   славою  победы
императора и короля.

В сию минуту получил  генерал Милорадович от партизана полковника
Орлова  рапорт, который,  стоя  с отрядом  своим на  высотах близ
деревни Вебау, видел все  сражение и в коротких словах уведомлял,
что неприятель,  беспрестанно получавший подкрепления, принужден,
однако ж, был уступить  нам на целую милю пространства; но к нему
подоспели еще свежие войска,  и сражение воскипело с новым жаром.

                                                    12 часов ночи

На городской башне бьет  полночь; но спокойствие не водворяется в
город.  Все  тоскует  и  волнуется. Войска  готовятся  к  походу.
Конница  гремит по  мостовым, проходя  через город. Пехота  еще в
лагере. С наступлением ночи генерал Милорадович приказал развести
большие огни,  дабы внушить неприятелю  некоторое опасение видеть
на крыле  своем новое  войско. С нашей  стороны огни в  лагере, с
противной  -  пылающие   окрестности  Люцена  все  небо  обагрили
заревом. Лошади наши оседланы,  мы готовы. Два часа дозволено нам
сдремать;  с  рассветом должны  быть  в  поле и  в деле.  Прощай!

                          22 апреля. Местечко Фробург. Рано утром

Весь  вчерашний день  провели  мы в  движении. Будучи  посылаем в
разные места, я проскакал  более шестидесяти верст и ввечеру едва
не падал  с лошади, которая и сама  готова была упасть. В позднюю
ночь уже  войска наши,  сделав весьма большой  переход чрез горы,
ущелины и леса, прибыли наконец к Фробургу, где неприятель не мог
нас ниоткуда отрезать. Авангард становится опять арьергардом, ибо
армии отступают.

Генерал-адъютант князь Волконский известил генерала Милорадовича,
что государь  поручает ему учредить вновь  партизанскую войну для
действий на сообщения неприятеля  в гористом пространстве от Иены
до Лейпцига.  С этого времени не  ожидай подробных описаний, мы в
арьергарде; следственно,  в беспрерывных трудах  и опасностях. Не
сходить по  целым суткам  с лошадей, валяться на  сырой земле, не
иметь сна  и хлеба - вот  что нас ожидает и  что нам уже не ново.
Хотя Саксония  и не менее  прелестна, как древняя Капу;  но мы не
растаяли в роскоши, как  Ганнибаловы воины, и с прежнею бодростию
готовы терпеть и сражаться.

                          22 апреля, поздно. Местечко Гейлъд-Гейм

Соединенные  армии отступают  за  Эльбу. Наполеон  ведет с  собою
великие  силы и  теснит. Наша  армия отступает  довольно покойно:
арьергард выдерживает  весь натиск. Покамест отделываемся кое-как
перестрелками,  скоро дойдет  дело до  сражения. Мой  друг! Самая
бурная  осень  не  так  обнажает природу,  как  война  опустошает
цветущие  области! Что  сделалось с  Саксониею? Мы не  узнаем ее!
Какая разительная  во всем  перемена! Домы пусты;  лица мрачны; у
нас голод, у жителей стон... Уже французы в Лейпциге!.. Опасность
и  тревога распространяется  повсюду.  Все ужасы  войны постигают
прекраснейшую  из стран  Германии.  Нет больше  сил писать  - сон
давит меня.  Каждая минута  дорога... Перо падает из  рук, а друг
твой на солому... Прощай!

                                23 апреля, вечер. Город Вальдгейм

Сейчас  только вышли  из жаркого  дела. Смерть так  близко прошла
мимо меня!.. Чуть было  не взяла с собою! Отвезши одно приказание
графу Сент-Приесту,  бывшему в  сильной схватке с  неприятелем, и
получа другое, чтоб провезти  несколько пушек на известное место,
тихо  ехал  я  подле  оных.  Недалеко  случился  генерал  Мерлин.
Некоторые  товарищи мои  были тут  же. Неприятель открыл  из лесу
пальбу  - и  ядра запрыгали  через, между  и около нас.  Мы ехали
шагом. Я слышал шепенье множества ядер, как вдруг одно, провизжав
мимо самого уха, ринулось в землю у самых ног моей лошади! Теплый
дух, как  будто из бани,  хлынул мне в лицо,  и земля, брызнувшая
вверх  от  сильного удара,  засыпала  меня всего!..  Я совсем  не
почувствовал  великой опасности  до тех  пор, пока не  услышал со
всех сторон около себя криков и восклицаний.

Товарищам показалось, что меня  уже не стало! Им со стороны полет
рокового ядра был виднее.

Склонясь чуть-чуть  вправо, оно оторвало бы  у генерала руку, а с
меня снесло  бы голову!.. Но, друг мой!  если и сама смерть также
неприметна,  как приближение  ее,  то умереть,  право, ничего  не
значит! Страшна смерть ожидаемая, и страх сей рождается, кажется,
более  от тревоги  в  воображении или  от затмения  в  совести; а
смерть,  налетающая невзначай,  должна быть очень  легка! Храбрый