лет. С лестницы на лестницу, с уступа на уступ, среди плодоносных
дерев,  множества цветов,  мимо оранжерей  спускаетесь вы  ниже и
ниже,  и  места  становятся  мрачнее  и  дичее.  Во  глубине  рва
переходите  ревущий  ручей,  а  змеистые  дорожки  ведут  вас  на
противулежащую  крутизну. Вы  видите  скалу, висящую  над вами...
Несколько минут,  и вы  уже на ней!  То проходите вы  около самой
бездны,  то  уходите  от  нее  вверх;  то, между  тем  как  цветы
улыбаются  вокруг вас,  нависшие громады  скал хмурятся  и грозят
рассыпаться над  главою вашею...  Но я чувствую,  что рассказ мой
совсем холоден, не живописен, не похож на то, что я видел и хотел
выразить. Для  чего я не  волшебник? Для чего не  могу схватить и
бросить на холст сих  горных ручьев, чтобы можно было видеть, как
быстро  они  текут,  как   растут  от  дождей;  как  сердятся  от
препятствий; как сражаются с  камнями: то с стоном пробираясь под
разрушенную скалу, то с шумом и пеной летят через нее!.. Для чего
я не  могу нарисовать  всех прелестных видов  Фюрштенштейна? Чтоб
замок  казался под  облаками, тогда  как я  стою в  глубоком рве,
которого  каждая отлогость  есть  сад. Или  чтоб сей  новый замок
очутился у  ног моих и  заплатил бы за труд  взбираться на старый
Фюрштенбург.  Пройдя  рощи, переправясь  через  ручьи, следуя  по
дорожкам  то  вверх, то  вниз,  то сквозь  отверстия, пробитые  в
скалах, вы  наконец достигнете  своей цели в  приятной усталости.
Взойдем чрез сей подъемный  мост в этот древний готический замок.
Издали  мы полагали  его  необитаемым и  крайне удивились,  увидя
противное.  Престарелый смотритель  предлагает нам  показать весь
замок -  пойдем за ним.  Вот зала, гостиная, ряд  комнат в точном
вкусе XII века. Все уборы того времени: обои, кресла, люстры - из
оленьего  рога;  по  углам  большие серебряные  подсвечники.  Вот
присутственная зала.  Стол, покрытый красным сукном,  и 12 кресел
показывают нам  место, где некогда рыцари  совершали страшный суд
истины.  Взойдите  по  двум  крутым лестницам  вверх  башни:  там
любопытство ваше будет  рассматривать и дивиться хотя небольшому,
но  редкому  собранию  оружия.  Древние  луки,  пищали,  ружья  и
пистолеты без кремней,  трением огонь производящие, все рыцарские
доспехи, а  более всего в 100 и 200  фунтов латы удивят вас. Были
же  люди,  которые носили  их!  Углубляясь  в рассматривание  сих
остатков  древности,  невольно  переносишься  мыслию ко  временам
рыцарства.   Воображение  рисует   картины  домашней   жизни  сих
необыкновенных  людей... В  холодный  осенний вечер,  когда ветры
свистели  в скалах  и целые  леса шатались над  пропастями, когда
буря,  восставшая  от севера,  чрез  необозримые  леса и  пустыни
древней  Германии протекшая,  свирепым дыханием  своим, казалось,
сдувала солнце  с горизонта,  гася свет лучей его  и распуская по
небу   черные  тучи,   гостеприимный  замок   рыцаря  представлял
надежнейшее  убежище от  бурь.  Заглянем в  него. Множество  свеч
теплются  в  высоких   серебряных  подсвечниках,  огни  пылают  в
каминах, и  древний рыцарь,  которого голова поседела  под тяжким
шлемом, в кругу семейства своего, цветущего здоровьем и красотою,
не чувствует  непогоды. Вдруг  слышится звук рога.  Из сторожевой
башни  дают знать  о прибытии  рыцаря-гостя. С  громом опускается
подъемный мост  и - входит странник.  Все узнают рыцаря, живущего
за  сто  верст  -  это  почиталось  тогда  недальним  соседством.
Приветливость встречает его. Он снимает черный шлем, верхние латы
во сто  фунтов и  садится в кругу  веселого семейства. Белогрудая
дочь  рыцаря, цветущая  свежестию  и красотой,  подносит ему  сок
винограда,  на  южных  долинах  растущего, или  потчует  пенистым
медом, которого  соты в  пустотах древних дубов и  в ущелиях скал
дикими пчелами приготовляются; а  рыцарь между тем рассказывает о
дремучих лесах, чрез которые  проезжал, о свирепых реках, которые
переплывал, о лютых зверях,  с которыми сражался. Он рассказывает
о замках  хищных рыцарей, о юных  красавицах, которых молодость и
красота увядает в  заключении. Съезжаются другие рыцари, заседают
в судилище, рассуждают  о добродетелях рыцарей, избирают молодого
витязя  к   освобождению  страждущей  красоты.  Другому  поручают
прервать неволю  великодушного защитника невинности, томящегося в
подземном  заключении. Или  все  вместе назначают  в забаву  себе
охоту  на дикого  зверя,  распространившего ужас  среди окрестных
поселян. Скачут  по безднам и оврагам чрез  горы и поля. Вой псов
сливается  с  воем  ветров,  и  отзывами  стонут  леса.  Но  если
иноплеменник  дерзал  угрожать  свободе  отечества, если  гремела
труба  военная, то в  то же  мгновение тысячи рыцарей,  на бодрых
копях своих,  составляли величественные строи.  Грозно звучали их
копья и  брони, и  прелестно волновались радужноцветные  перья на
шлемах. Так жили сии древние сыны Германии, защитники невинности,
добродетели и красоты. Фюрштенбург  существует уже 500 лет. Время
и война  обратили его  в развалины, по теперешний  граф отделал  верхнее жилье.  Мы, однако  ж, видели  подлинные остатки
пятивекового  здания, сходя  под  самые нижние  своды. Тут  можно
видеть  в  саду и  террасу,  где некогда,  может быть,  сражались
рыцари  и  где за  13  пред  сим лет  прелестная Луиза,  королева
Прусская,  присутствовала на карусели,  представлявшей подражание
древним  забавам рыцарей.  И теперь  еще видны места,  где сидела
королева  с   знатнейшими  женщинами  своего  двора.  Окрестности
Фюрштенштейна   прекрасны.  Взгляд   на  долину   близ  Фрейбурга
восхитителен.  Взоры теряются  в необозримости  сей прелестнейшей
долины; множество  ручьев, домиков и целые  рощи плодовитых дерев
испещряют ее.

                                                    Город Нейроде

Из  Рейхенбаха  в  Нейроде  дорога  чрез  горы.  Между  деревнями
Штейн-Кунцендорфом  и  Гаусдорфом  должно  проходить по  узкой  и
каменистой  дороге высочайшую  гору. Но подоблачные  здешние горы
отменно  живописны,  обработаны  и  населены.  Нейроде  приятный,
чистый  городок, и  как  ни мал,  но все  лучше  больших польских
городов. Тут есть прекрасные суконные фабрики.

Здесь опять надобно  дивиться искусному обхождению горных жителей
с  водами. Версты  за две  не доезжая  Нейроде, слышите  вы подле
дороги шум и журчание, но не видите воды: это подземный ручей. Он