месте.

Сих  предосторожностей слишком  довольно было для  правого крыла;
ибо нельзя  было ожидать, чтоб неприятель  сделал теперь то, чего
он с  самого Немана еще  не делал, то есть  чтоб решился обходить
нас справа: он потерялся  бы тогда в неизмеримости русской земли,
которую русские  готовы были превратить в  пустыню до самой Волги
для того только, чтобы  сделать ее гробом враждебных тысяч. Итак,
оставалось  заботиться  о левом  крыле.  Взглянем  на оное.  Село
Тарутино  почти на  одной  черте с  Боровским на  новой Калужской
дороге и  с Георгиевским, что на  дороге Медынской. Извещательные
отряды должны  были тотчас дать знать  при появлении неприятеля в
сих местах; и коль  скоро открылось бы покушение его прорваться в
Калугу, то фельдмаршал удобно мог передвинуть косвенным путем все
войска  влево   и  силам  неприятельским  противопоставить  свои.

В таком-то  положении были русские при  Тарутине. Армия, отовсюду
обеспеченная, под щитом благоразумия, наслаждалась столь нужным и
полезным  для  нее отдохновением,  укрепляясь самым  бездействием
своим  и  становясь час  от  часу могущественнее  и страшнее  без
пролития крови, без боя и сражений.

Около сего  времени возникла другого рода  война, весьма полезная
для нас и крайне вредная для неприятеля.

Здесь  говорится  о  малой   войне,  или  действиях   наездников.

Сии  наездники  (партизаны),  начальствуя  летучими отрядами,  из
разных  войск  составленными, имеют  все  способы переноситься  с
места на место, нападать  внезапно и действовать то совокупно, то
порознь  вдруг с  разных  сторон или  пересекая черту  сообщений.

Они  же  могут  доставлять  армии подробнейшие  сведения  о  всех
скрытых  и  явных  движениях  неприятеля. Сей  род  малой  войны,
доставляя случай молодым  людям поверять опытом приобретенные ими
познания  и открывая  воинские способности их,  образует отличных
офицеров.  Во время  пребывания  армии в  Тарутине она  имела два
отделённых  отряда;  1) генерала  Винценгероде, действовавший  по
С.-Петербургской,   Ярославской,   Дмитровской   и   Владимирской
дорогам;  разъезды сего  отряда двигались: около  Можайска, Рузы,
Волоколамска  и  Воскресенска, 2)  генерал-майора Дорохова,  взяв
приступом укрепления Вереи, действовал к Можайской дороге перерез
опои.  Генералу Шепелеву  поручено  было, составив  особый отряд,
прикрывать  Брянск   от  нападения  неприятеля,  начинавшего  уже
показываться  в Рославле.  Известнейшими  наездниками в  то время
были: 1)  подполковник Денис  Давыдов: он давно уже  жил в весьма
удачно  действовал между  Гжатском и  Вязьмою; 2)  Сеславин около
Боровска; 3)  князь Вадбольский  у Вереи; 4)  князь Кудашев между
Серпуховской  и Коломенской  дорогами; 5)  Фигнер, прославившийся
своей  отважностью,  появлялся в  ближайших окрестностях  Москвы,
проходя  неоднократно   даже  тесное  пространство  между  армией
французской  и  передовой ее  стражей.  Вообще  всем отрядам  сим
предписано было  держаться реки Нары.  Впрочем, множество повсюду
рассеянных казачьих  разъездов, хотя  проселками, избирали каждый
для себя направления, обстоятельствам приличные.

Таким  образом, со  всех сторон  окруженный пламенем  и войсками,
гордый  завоеватель   Москвы  увидел  себя   вдруг  осажденным  в
развалинах ее.

И между  тем как  французские ведомости, наполняя  Европу шумом и
молвой  о непобедимой  армии своей,  возвещали повсюду,  что гром
пушек французских  уже слышен в пределах  Азии; что войска России
истреблены мечом, а народы  ее поражены грозным именем Наполеона,
сей самый Наполеон и страшные легионы его должны были терпеть все
нужды,  все ужасы  строжайшей осады  и простой хлеб  считать выше
всех  драгоценностей,  во  множестве  ими награбленных.  Напрасно
разные полки по разным дорогам из Москвы высылаемы были искать не
побед,  не  лавров,  но  пропитания. Все  они,  встречая  повсюду
вооруженных  крестьян,  пики   донцов  и  штыки  русских  солдат,
принуждены были  с горестным стоном возвращаться  назад и ожидать
решения судьбы своей на тлеющем пепле столицы.

Но  совсем   противное  сему   было  в  Тарутине.   Войска  наши,
огражденные  окопами,   видя  себя   усиленными  через  ежедневно
прибывающие    подкрепления   и    чувствуя    успокоение   после
продолжительного  отдыха,  час   от  часу  становились  бодрее  и
довольнее положением  своим. Какое-то тайное предчувствие, уверяя
всех  и  каждого,  что  Россия  не увидит  неприятеля  за  Нарою,
возрождало  прелестнейшие  надежды о  свободе Отечества.  Радость
заступила  место  грусти;  веселые  песни раздавались  в  полках.
Вскоре открылись обильные  рынки. Окрестные поселяне во множестве
привозили  хлеб, овощи  и  плоды; маркитанты  торговали винами  и
прочими припасами; солдаты и казаки продавали лошадей и множество
дорогих  вещей, отнятых  у неприятеля. Простые  соломенные шалаши
час  от часу  становились  обширнее, покойнее.  Некоторые из  них
имели  в себе  даже камины  и все  прочие выгоды  комнат. Словом,
укрепленные высоты Тарутина среди веселых отзывов музыки и пения,
освещенные необозримыми  рядами вечерних  огней, представляли вид
не  простого воинского  стана,  но некоего  великолепного города.

                Наполеон, обманутый в мечтах своих

Как  жестоко обманулся  честолюбивейший из полководцев  в дерзких
мечтаниях  своих!  Ему казалось,  что  он  все предусмотрел,  все
предуготовил   к    успеху   исполинского   предприятия   своего.

Уже  язык французский  слышен  стал во  всех пределах  и  во всех
состояниях России; уже вместе  с ним водворились повсюду обычаи и
нравы французские,  вредной роскошью  и развратом сопровождаемые.