Около  самой  дороги видно  много  опустелых  селений: жители  их
вымерли; здесь пахнет смертию!

С сей  стороны окрестности так пусты,  что кажется, будто едешь к
какому-то  уездному  городку,  и  вдруг  въезжаем  -  в  Варшаву!
Беннигсен и Дохтуров пошли  с войсками в Калиш. Все пусто и уныло
здесь!  Эти высокие,  мрачные дома  так угрюмо на  нас смотрят!..
Кажется,   что    радость   умерла   здесь.   Варшава   вздыхает.

Я  смотрю на  Польшу, как  на славного шпажного  бойца, покрытого
ранами. Но это не те раны, которые возбуждают удивление, любовь и
почтение, как раны Испании и России!

                                                  Взгляд на Прагу

Мы поехали  посмотреть на  Прагу, которая за  20 пред сим  лет не
уступала в  красоте, великолепии и даже  в обширности и богатстве
самой Варшаве. Переезжаешь Вислу,  идешь чрез Прагу - и не видишь
ее!   Тут  только   одни  пространные  поля,   засеянные  хлебом,
разрушенные  окопы  и бедные  дома.  Где  же Прага?  Ее нет:  она
высилась, как  кедр Ливанский; прошел мимо  герой - и странник не
находит места, где она  была! Суворов, победив отдаленность и все
неслыханные препятствия, принес,  так сказать, в горсти небольшое
число уматерелых в победах  воинов под самые стены Варшавы и стер
Прагу с лица земли. Уже прошел Суворов все пространство от Волыни
и до Вислы. Быстро было шествие героя. Слава предтекала великому,
победа сопровождала  его. Внезапность, быстрота и  штыки были его
орудиями. В разных местах  разбил он разные польские войска и вел
полки  свои прямо  на  Варшаву. Бурно  было движение  умов  в сей
столице. Одни, страшась  справедливой казни за вероломно пролитую
кровь русскую,  другие, стремясь к  необузданному своевольству, а
некоторые  из прямой  любви к  свободе, соединяются все  вместе и
общими силами воздвигают земляные громады на правом берегу Вислы,
полукружием  согбенные,  дабы оградить  вместе  Прагу и  Варшаву.
Скоро общие силы народа устроили грозные валы. Высота укреплений,
глубина   рвов   и   множество   пушек  соделывали   оплоты   сии
неприступными.  30 000  войска и  весь народ  варшавский решились
умереть,  защищая  их. Суворов  имел  только  15 000  в трудах  и
победах обдержанного войска. С  быстротою палящей молнии летел он
вслед  за бегущими.  Они  скрылись в  окопах; он  запал  в лесах.
Чистое  поле  расстилалось  между  им и  укрепившимися.  Проходит
несколько дней: Суворов из лесов не показывается. Никто не знает,
что  он делает  и сколько  имеет войска;  оно темнеет  в дремучих
лесах,  как густое  облако,  из которого  должен грянуть  ужасный
гром.  Мало-помалу страх  слабеет,  а доверенность  поляков к  их
окопам возрастает. Думают, что  Суворов не посмел на них напасть.
Иные  разглашают даже,  что Суворов  уже бежит назад;  а Суворов,
выбрав  темную ночь,  окружась горстью  своих войск,  послав пред
собою воинскую хитрость[2налетает на беспечного неприятеля. Передовые стражи сорваны вмиг.
Поляки узнают о приближении русских только в ту минуту, когда уже
они  начинают приступать.  Ничто  не могло  удержать привыкших  к
победам...  В 4 часа  начат приступ,  а до рассвета  судьба Праги
свершилась.  Ужасна  была  картина  разрушения сего  города.  Под
страшным  громом  пушек русские  врываются  со  всех сторон,  как
бурные поды. В разных  местах вспыхивает пламя и, вместе с бурою,
разливается по всему городу...  Багровое зарево рдеет на небе и в
Висле. В  сей ужасный час никому  нет пощады. Каждый штык наносит
множество  смертей;  город горит;  подкопы разряжаются,  огромные
глыбы взлетают  на воздух.  Пожар и разрушение  повсеместны. Шум,
треск и  вопли наполняют  окрестности. Мост на  Висле разведен, и
всякое   сообщение   с  Варшавою   прервано.  Положение   жителей
неслыханно.  Те, кои  жили у  моста, бегут  вперед и  погибают от
штыков;  другие, убоясь  штыков, бегут  к мосту  и тонут  в реке.
Поражение  было  совершенно.  Восходящее  солнце осветило  героя,
сидящего  на  развалинах разбитых  окопов.  У  ног его  истлевала
Прага. Гордые послы Варшавы, по грудам тел войска и народа своего
достигшие, униженно просили его  о пощаде. Я видел и другие окопы
в  Праге, за  5  только лет  пред сим  сделанные народом  по воле
Наполеона.   Они  стоили   Варшаве   миллионы  злотых   и  теперь
истреблены!!! Отсюда  вид на Варшаву наилучший.  Громада зданий в
амфитеатре, на берегу светлой  и широкой реки, прекрасно рисуется
в воде и нравится глазам.

                                     Варшава. Королевские Лазенки

Если  захотите  иметь понятие,  как  может  жить король,  имеющий
деньги, вкус и ум, то сходите в Варшаве в так называемые Лазенки.
Положим,  что  вы  уже там.  Тенистые  рощи,  светлые пруды,  шум
водометов при посребренных луною сумерках настраивают воображение
ваше  к  мечтательности.   Забудем  на  минуту  существенность  и
предадимся  мечтам.  Видите ли  вы,  как  великолепно сие  жилище
роскоши,   любви  и   наслаждений.  Ищите  в   воображении  своем
чего-нибудь  подобного  -  и  только  один  Армидин  замок  может
сравниться с ним. Какое очарование для глаз, слуха и обоняния. Вы
идете  по  цветам  -  легкие  ветерки отовсюду  надувают  на  вас
благоухание.  Скрытые хоры  музыки разливают сладчайшие  звуки по
всему  пространству  над зелеными  долинами,  в тени  рощей и  по
светлым  водам.  Сии волшебные  звуки,  переливаясь  из отзыва  в
отзыв, кажутся  томными вздохами  в отдаленных гротах  и цветущих
переулках сада. Видите ли как прелестны эти пруды! Они так чисты,
так  светлы и  так покойны,  что кажутся огромными  зеркалами, на
свежей зелени положенными.

Берега их  унизаны тысячами разноцветных огней.  На сих-то водах,
не на  земле, щедрость,  искусства и художества,  истоща все свои
усилия, воздвигли  и украсили прелестнейший  дворец, который, как
Нарцисс, вечно глядится в чистые воды, любуясь сам собою и других
заставляя собою  любоваться. Посмотрите!  Посмотрите! Какой собор
красот! Они  выходят из  кристальных палат на  зеленый луг. Какая