29 апреля. Город Гайнау

Город  сей  знаменит   победою,  одержанною  в  окрестностях  его
генералом Блюхером в прошлом  году. Когда союзные армии отступали
из Саксонии  и неприятель  уже вломился в Пруссию,  то искусный и
неустрашимый  Блюхер,  указав  солдатам  на  стенящую  в  пожарах
Бунцлау,  стал твердо  за землю  свою. Одну  часть скрывает  он в
лесистых  оврагах,  позади   бугров;  а  другой  умышленно  велит
отступать.  Пылкие французы  нагло  стремятся в  сеть. Условлено:
когда загорится стоявшая в стороне на холме мельница, то нападать
со  всех  сторон. Все  исполнилось. Благоразумнейшее  предприятие
увенчалось  блистательнейшим   успехом.  Знамена   и  пушки  были
трофеями победы.  В Гайнау  мы ночевали. Недалеко  от сего города
показались  слева величественные  исполины, окутанные  туманами в
синих венцах своих. Впереди под небом темнели знакомцы мои, холмы
Саксонские.   Необозримая   даль  манила   к  себе   воображение.
Воспоминания мелькали  одни за  другими; мечты и  надежды ласкали
сердце.

                                               30 апреля. Бунцлау

Этот город разорен и  укреплен французами. Сады вырублены, ворота
завалены; везде  рогатки, туры,  рвы и окопы.  Жители бунцлавские
менее  всех прочих  славятся гостеприимством.  Они были  богаты и
скупы. Здесь-то умер  фельдмаршал, Светлейший Князь Кутузов. Дом,
где он  скончался, откуплен  и превращен будет в  храм. Так пусть
неугасимая лампада  теплится над могилою того,  к кому почтение в
сердцах россиян неизгладимо!

                                          31 апреля. Город Лаубан

Силезия  кончилась;  мы  в  Саксонии! Здесь  прошлого  года  было
последнее арьергардное дело, в котором начальствовал Милорадович.
Тут принял,  угостил и обласкал нас,  как добрый соотечественник,
комендант города майор Канищев.

                                                  1 мая. Саксония

"Вот  здесь  дрались; здесь  сражались;  в  этом лесу  скрывались
стрелки;  по этому  полю  неслась на  неприятеля конница!"  - так
говорили мы, подъезжая к Герлицу. Война коротко познакомила нас с
окрестностями  его.  Герлиц уже  опять  цветет,  и вся  Саксония,
стрясая  с  себя  пожарный  пепел, является  в  прежней  красоте.
Торговля и благоустройство залечивают раны.

Видал ли ты разоренный муравейник, приводимый в прежнее состояние
трудолюбивыми  его  жителями?   Видал  ли,  как  движутся  тысячи
насекомых,  сносят  листья,   сучки,  зерна,  травки,  и  прежнее
становится по-прежнему? Так и Саксония!

Рассуждают, отчего здесь  так скоро обгорелые развалины обеляются
и  дома рождаются  из  пепла? Узнаю,  что здесь  издавна копились
суммы  пожарные;  суммы для  вспоможения  бедным:  они уцелели  и
теперь   пригодились   кстати  как   нельзя   лучше.  Притом   же
сострадание, свойственное  доброму и  просвещенному народу, щедро
изливает целение  на раны страдальцев.  Бури, потрясавшие Европу,
пробудили чувства милосердия в  самых оцепенелых сердцах. К чести
Саксонии,  в ней  нет  ни одного  города,  в котором  бы не  было
какого-нибудь   богоугодного   и   бедным  полезного   заведения.

                                                            2 мая

Анхен, Мальхен,  Юльхен хоть  кого очаруют здесь!  Какие стройные
талии!  Какие живописные  лица!.. Я  видал здесь  женщин знатного
рода; большая  часть из них также бледны, томны  и унылы, как и у
нас. Почему  же в  среднем состоянии так хороши?  Потому, что они
ближе  к природе.  Природа мстит  первым и лелеет  последних, как
милых дочерей своих. "Что  ты получаешь в год от своего хозяина?"
- спросил  я вчера у одной  прекрасной, преумной и прерасторопной
Юльхен.  "20 талеров" (80  руб. ассигн.),  - отвечала она.  "И ты
довольна!.. Сыта  и одета  - стало, довольна!"  Видите, как здесь
люди не гоняются за большим!

Завтра,  коли  даст  бог,  едем  чрез  Бауцен,  опять  чрез  поля
сражений!..  Но  теперь  уже  перестают  литься  кровь  и  слезы,
замолкают  громы,  начинают куриться  алтари  добродетели, и  мир
лобзается с  тишиною под сладким пением  оживленных муз. Там, где
за  год пред  сим  разъяренные воины  с таким  усилием стремились
истреблять  человечество,  мирные  поселяне  стараются  теперь  о
пропитании  оного.  Одни поколения  живут  на разрушении  других:
целые народы  мрут, истлевают  и превращаются в  глыбы земные! Но
долго  ль, долго  ль будет  существовать такой порядок  вещей под
солнцем?

До  Бауцена, в  Бауцене  и далее  к Дрездену  нет  места, которое
почему-нибудь не было бы нам знакомо, почему-нибудь замечательно.
Еще  нет   года  (и  сколько  перемен!),   как  мы,  уступая  сие
пространство шаг за шагом,  дрались за каждую сажень земли. Битва
на  полях  Будисинских [1Сражение  под   Бауценом  было   общее  и  великое.   Французы  в
собственных своих известиях сознаются,  что они потеряли 15000, а
в самом деле потери их гораздо больше.

Вся  дорога  к  столице   Саксонской  возбуждает  во  мне  тысячу
напоминаний!  Как разорена  злополучная страна сия!  Развалины на
развалинах,  пепел на  разрушении;  но деятельность  извлекает из
тления  новые  села,  новые  города. Кровли  из  новой  черепицы,
повсюду  алеющие   среди  черных  огарков,  чрезвычайно  нравятся
глазам. Саксоння похожа на  прекрасную женщину, восстающую с одра
тяжелой болезни.