самой кратчайшей дороге,  опередя союзников, наступить на пределы
Богемии, прорваться в Австрию  и ломиться до самой Вены, предавая
все огню и мечу.  Дерзко, решительно и опасно было намерение сие,
но  к счастию  часть  нашей гвардии  оставлена у  Теплица. Эта-то
горсть  храбрых  русскою грудью  встретила внезапно  нагрянувшего
неприятеля;  однако  сей  тленный  оплот не  удержал  бы  бурного
стремления  великой силы  французской,  если б  неустрашимый граф
Остерман не привел на помощь других гвардейских полков. Сведав об
умысле неприятеля,  бросился он  от Кенигштейна к  Богемии. Толпы
французские отсекли было ему дорогу, но штыками и неустрашимостью
открывает он  себе путь к Теплицу и к  славе. Уже достиг он цели,
подкрепил  утомленных;   сражение  закипело  по  долинам;  Вандам
остановился на  горах. В  сии торжественные минуты  граф лишается
руки; но, восхищенный победою, без воплей, без стонов, и даже без
перемены в лице, переносит  отнятие своей руки. Между тем на гром
битвы  прискакивает  граф  Милорадович  и  принимает  начальство.
Генерал  Барклай-де-Толли  приводит большую  армию и  распоряжает
всем.  Генерал-лейтенант  Толь  направляет  движение  войск.  Так
начался и загорелся известный бой у Теплица при Кульме. Его можно
сравнить  с боем  при Малом  Ярославце: то  же намерение и  та же
неудача.  Если   б  французский  генерал,   не  занимаясь  пустою
перепалкою стрелков, ринулся с  гор густыми толпами, то, конечно,
пробил путь в Австрию.

Но ему  надобно было дождаться пушек  своих, отставших по причине
трудных горных путей. Не хотя пожертвовать чем-нибудь, он потерял
все. День  18 августа был днем разрушения  и войск, и дерзости, и
славы нового французского маршала Вандама. Союзники обступили его
со  всех  сторон.  Битва  была  жестока,  но  победа  совершенна.
Шестьдесят шесть  пушек, все  обозы и 7000  пленных были трофеями
оной; а венцом сих трофеев сам маршал Вандам, в плен приведенный.
Наполеон  восстенал,   увидя,  что  против   воли  своей  подарил
союзников  столь   прекрасною  победою.  Защитники  правого  дела
молились и радовались.  Но сердце государя-полководца не успевало
вмещать в себя всех внезапных восторгов: что вестник, то радость.
Все  эти дни  были днями  побед. 11  и 12 числа  августа Наполеон
указал  влево на  Берлин  - и  90 000,  по  дороге из  Саксонии в
Пруссию, двинулись чрез Барут на расхищение этого города. Уже они
за три  мили от  столицы, уже простирают мысленно  руки на храмы,
дома и сокровища, но  принц Шведский стал пред Берлином и отстоял
его. Вместо чаянных прибытков  французы потеряли 26 пушек, немало
пленных  и много  обозов. Пруссаки,  россияне и шведы  вогнали их
обратно в Саксонию. Таким образом, нападая на оба крыла, Наполеон
не оставил в покое и средины.

14 сентября многочисленные войска французские погрозили союзникам
с  высот Кацбахских;  но  храбрый Блюхер,  спаситель Силезии,  не
привык терпеть угроз: он нападает и бьет. Небо, мстившее в России
французам морозами,  послало тут на пагубу  их воды. Дожди лились
по  дням и  по ночам и  так были  сильны, и так  беспрерывны, что
казалось, будто  все облака  небесные на землю  обрушились. Ручьи
становились реками. Из сих-то  в один дождливый день Блюхер повел
союзников  к победе. Мало  действовали ружья  и пушки, в  дожде и
тумане не могли наносить обыкновенного вреда. Штык и сабля решили
бой.  Конница скачет  прямо на  сверкающие во  мгле выстрелы  - и
пушки ее;  пехота идет в штыки  - сбрасывает толпы неприятелей со
скользких  утесов высоких  гор. Сердитые  горные потоки  - тысячи
пеших и конных, обозы, снаряды и оружие крутят, и ломают, и топят
в  волнах своих.  Гром, треск  и вопль наполняют  окрестности; 86
пушек  и 5000  пленных доставляет  союзникам сей  знаменитый бой.
Наполеон и  Александр о всех сих  великих событиях узнают почти в
одно  время:  первый  в  Дрездене,  загроможденном  умирающими  и
мертвыми; а другой в  Теплице, наполненном трофеями и торжеством.
Но   среди   всеобщих  восклицаний   побед,   под  свежею   тенью
расцветающих лавров, возникает гроб знаменитого Моро. Как солнце,
протекшее по  бурным небесам и много  раз блеском своим озарявшее
грозные тучи,  тихо угасает на западе,  среди полной славы своего
сияния:  так  безмятежно погас  блистательный  век сего  великого
человека. Вытерпя с твердостью выше человеческой все муки отнятия
обеих ног, он умер безмолвно спустя три дня.

Великие успехи  со стороны союзников подорвали  в самом основании
всю  громаду  замыслов  неприятеля.  Наполеон, сидя  в  Дрездене,
только  и  видел со  всех  сторон  бегущие к  стенам его  остатки
разбитых, рассеянных  или потопленных  армий. Тут стеснил  он уже
гораздо круг действий и  предприятий своих. Гром побед Блюхеровых
слышен стал в столице  Саксонии; принц Шведский вступил в пределы
сей  земли; смелые  наездники  наши рыскали  пред самыми  вратами
предместий  дрезденских. Большая  союзная армия,  ожидая прибытия
многих войск с генералом Беннигсеном, спокойно отдыхала под тению
гор  Богемских. Известно,  что  длинное протяжение  этих высоких,
лесистых и утесистых гор,  межуя Богемию от Саксонии, заменяет им
собою  твердость и  высоту  лучших искусственных  окопов и  стен.

Союзники распустили  разные отряды,  которые делали много  шуму и
тревог в  тылу Наполеона.  Граф Платов и  генерал Тилеман жестоко
нападали на  сообщения неприятеля,  хватая людей, обозы  и пушки.
Города  Вейсенфельс, Наумбург  и  Альтенбург заняты  были легкими
войсками.  Французы скрывали  стыд  и поражение  свое в  глубокой
тайне;  но Эльба,  неся  беспрестанно по  волнам своим  множество
трупов  и разных  воинских  снарядов, открывала  отдаленным краям
Германским  истинное положение  их  врагов. Наполеон  бросался из
угла в  угол. Перехваченные письма того  времени содержали в себе
горькие  жалобы  на сие  беспрестанное  взад  и вперед  хождение,
изнуряющее войска более всякой войны.

Однако Наполеон, среди  всех стеснявших его обстоятельств, сделал
еще  несколько сильных  и  решительных ударов  вправо и  влево на
союзные войска.