Российской  Словесности,  говорить тебе  не стану:  одного  ты знаешь лично,
другого - из прошедшего письма моего.
     Немецкого языка проф.  у нас  -г.  фон-Гауэншильд,  человек с  большими
познаниями;  попечитель  ваш Уваров нарочно призвал его из Вены  в  Россию и
доставил ему место в Лицее.
     Адъюнкт  проф.  нравственных  и  политических наук  - г,  Куницын;  при
открытии нашего училища в присутствии Царской Фамилии сказал  он такую речь,
что  Государь  Император  сам назначил ему  в награду орден  Владимира  4-ой
степени.
     Адъюнкт  проф.  исторических и географических  наук  - г. Кайданов;  он
сочинил  прекрасную Историю древних времен, которая теперь только выходит из
печати.
     Адъюнкт  проф.  математических  и физических наук - г. Карцов. Все трое
учились  они  в Педагогическом Институте, путешествовали  по Европе, слушали
известных ученых людей в свете - и все вышли люди с достоинством. Аминь.
     Достигают ли до нашего уединения выходящие книги?  спрашиваешь ты меня:
можешь ли в этом сомневаться?..
     1 но имей в виду, это в последний paз, ибо все, что касается Лицея, мне
скучно (франц.)
     76
     И может ли ручей сребристый,
     По светлому песку катя кристалл свой чистый
     И тихою волной ласкаясь к берегам,
     Течь без источника по рощам и лугам?..
     И может ли огонь пылать без ветра?..
     И может ли когда в долинах кедра,
     А в поле злак цвести без солнца и дождя?..
     И может ли поэт неопытный и юный,
     Чуть чуть бренча по лире тихоструйной,
     Не подражать другим? - Ах! никогда!
     Никогда! чтение  питает душу, образует разум, развивает способности; по
сей причине мы  стараемся  иметь все  журналы - и впрямь получаем:  Пантеон,
Вестник  Европы,  Русский  Вестник и  пр. Так. мой  друг!  и мы  тоже  хотим
наслаждаться  светлым  днем  нашей  литературы, удивляться  цветущим  гениям
Жуковского,  Батюшкова, Крылова, Гнедича. Но не худо иногда  подымать завесу
протекших   времен,  заглядывать  в   книги   отцов  отечественной   Поэзии,
Ломоносова, Хераскова,  Державина,  Дмитриева; там лежат  сокровища, из коих
каждому почерпать должно.  Не худо иногда вопрошать  певцов иноземных (у них
учились  предки  наши),  беседовать  с  умами  Расина,  Волтера,  Делили  и,
заимствуя от них красоты неподражаемые, переносить их в свои стихотворения.
     Так  пчелка молотая В лугах, в  садах  весной, С  листка на лист летая,
Сбирает мед  златой И  в  улей отдаленный  Несет соты скопленны Прилежностью
своей.  KОГда  же лето  знойно Зажжется  в небесах,  Она  сидит спокойно  На
собранных плодах, В довольстве отдыхает
     И счастие вкушает... ;
     Тружусь подобно ей!
     77
     Прости, ежели я тебя замучил своими стихами; проклятая метромания всему
виною. К Гижицкому я не так много пишу; зато уж и он молчалив не в меру. Вот
первое его письмо ко мне от ноября 23 числа 1814.
     "Любезный друг Алексей Демьянович!
     Считая со дня моего приезда из деревни Усланки (по нашествии Француз.),
занялся  я переводом  книги с французск.  языка, которую намерен я посвятить
графу И. А. Безбород ко ву,  величайшему моему благодетелю, - по сей причине
и не  мог к тебе во все сие время писать, теперь же прошу тебя начать  вновь
прежнюю нашу переписку. По неимении времени принужден сократить мою цедулку.
Остаюсь и пр.".
     И  только! я не  сократил  ни  слова,  не  переменил ни  буквы - et  il
m'engage a  lui ecrire  - bon Dieu!1 Я надеюсь, что это останется между нами
тайною.  - В  Postscriptum  сказал он  мне,  что служит теперь  в Канцелярии
Статс-секретаря   Молчанова.  Не   позабудь  и  ты   меня   уведомить,  куда
определишься по выходе из Гимназии.
     Помнишь ли ты Штеричей? (их  было у  нас три брата);  старший и средний
теперь офицерами в Гвардейском  гусарском полку, и  я их  часто  вижу. Когда
наступит  весна, то приезжай к нам  в  Царской Село, ich  hoffe, dass du mit
deincm Zeitvertreiben sehr zufrieden sein wirst2. Только смотри,  приезжай в
праздник.
     Поклонись   от  меня  твоим   братцам   и   прежним   нашим  товарищам;
засвидетельствуй  мое истинное уважение почтенным твоим  Родителям и помни о
том, который не щадя ни бумаги, ни  времени, из одной  дружбы пишет к тебе о
чем и сам не знает. Его зовут
     Алексей Илличевский. 1815-й год
     X
     Царское Село,
     Февраля 25 дня
     1815 года.
     Любезный друг, Павел Николаевич!
     Долго, слишком долго  не  получал  я от тебя ответа на прошедшее письмо
мое. Скажу откровенно, я даже отчаявался получить
     1 и он обязывает меня писать к нему - о Господи! (франц.)
     2 надеюсь, тебе, при твоем образе жизни, понравится (нем.)
     78
     его. Кто из людей победит обстоятельства? я даже думал, что тут и конец
нашей переписке.  Мысль ужасная! лишиться  в  одну минуту  всех приятностей,
каковые доставляют мне  дружеские письма твои... ах!  один только  тот может
вообразить цену сей потери,
     Кто  страждет  - так,  как я - под  гнетом  рока  злого,  Кто принужден
влачить  дни юности златой  Вдали от дружества, семейства дорогого И  родины
святой.
     Ты хотел  посетить  меня  на  празднике.  Тысячу благодарностей  милому
другу.  Судьба  не хотела этого; буду терпеливо сносить ее суровости: но  ни
она,  ни разлука не  охладят моего сердца;  пусть  письма сии будут  залогом
нашей дружбы. Гофману1 посылаю искренний поклон - мы говорили с ним не более
трех часов, но и сего довольно было, чтобы узнать непринужденную доброту его
и приветливость.
     Поздравляю тебя с окончанием твоего экзамена и курса учения. О первом я
наслышался много хорошего,  в чем и сомневаться грехом поставляю. Знаю,  что
ты читал прекрасное сочинение о красоте российского слова (?)2;  знаю также,
что ты сообщишь мне его,  по крайней мере для прочтения. Честь и слава тебе!
-  О нашем говорить нечего. Стечение народа было соразмерное с нашим городом