Математик, составь из этого прогрессию: чем ближе мы  к пределу  учения, тем
больше требуют от  нас прилежания; но ты уже поверил это собственным опытом.
Счастливый человек! ты уже кончил  сей многотрудный опыт  - а  я?..  С каким
восторгом пристал ты к берегу, восклицая: конец благополучну бегу! спускайте
други паруса!., когда-то я воскликну!..
     Описать ли тебе, как я провожу время? - Наше Царское Село  в летние дни
есть Петербург  в миниатюре. И у нас есть  вечерние гулянья, в саду музыка и
песни, иногда  театры.  Всем  этим обязаны  мы  графу  Толстому,  богатому и
любящему  удовольствия человеку. По знакомству с хозяином  и мы имеем вход в
его спектакли-ты можешь  понять, что это  наше  первое и  почти единственное
удовольствие. Но Осень  на нас, не на шутку, косо поглядывает. Эта дама  так
сварлива,  что  с нею никто  почти ужиться  не  может.  Все запрется в домы,
разъедется в столицу, или  куда  кто хочет  - а мы постоянные жители  Села -
живи с нею.
     Чем  убить  такое  скучное  время? Вот тут по  неволе призовешь  к себе
науки.  -  Знаешь  ли  что  я  затеял?  Есть книга:  Плутарх для  юношества,
сочинение Бланшарда  в  4 частях1.  Она переведена на  русский  и  дополнена
многими великими  мужами России.  Но  и  сочинитель и  переводчик  много еще
пропустили.  Мне пришло на мысль издать  - (рано  или  поздно, разумеется) -
Новый Плутарх для юношества, служащий дополнением  к  Плутарху Бланшардо-ву.
Без  великого труда набрал  я 60 великих мужей, ими  пропущенных. - Покамест
собираю о них разные  известия, а издам по выходе из  Лицея. Может быть и не
издам  - кто  знает, какие  препятствия могут случиться  - но  и  одна мечта
забавляет меня.
     О Леонарде Эйлере -  отношусь к тебе, как к ближайшему его родственнику
- не можешь ли известить меня, напечатана ли где-нибудь жизнь его? или, если
ты  знаешь ее, напиши мне хоть краткое о ней понятие. Впрочем не делай этого
гласным - ты видишь, что это ни что, как игрушка.
     Любезным братцам твоим кланяюсь искренно. Вилиньку благодарю за то, что
он меня помнит; Егорушку  за  его приятное письмо. Не  могу писать  более  -
зови, коли  хочешь, это письмо запискою. - Звонят в  классы, несут письма на
почту и я имею время толь подписаться верным твоим другом
     Алексеем Илличевским.
     XIII
     Царское Село.
     Сентября 22 дня
     1815г.
     Любезный друг Павел Николаевич!
     Приятнейшее  письмо  твое получил я - сидя за  чашкою  чаю; но  в  этом
случае я-поэт  -  был хладнокровнее тебя-математика: возможно ль? Я не кинул
чашки под стол, не  пролил даже ни капли чаю; но - окончив все как следует -
распечатал  письмо  твое   -   не   повторяю   мной  прибавленного  эпитета:
приятнейшее',  ибо я уверен, что ты сам чувствуешь, сколько письма  твои мне
приносят удовольствия, не смотря на те слова, которые ты влагаешь в уста
     ' Не в 4-х, а в 10 частях. См. Смирдинскую роспись No 3323. Эта книга в
русском переиоде имела три издания 1809, 18Ии 1823гг. Я. Г.
     83
     мои и которые истине (математической или какой хочешь: истина одна и та
же)  надлежит  вычеркнуть: "опять  письмо! как часто и какие длинные письма!
такой скучный человек!"  Скучный  человек: точно! потому что говоришь против
сердца. Ессе verba amici!1
     Каков  гром  моего  красноречия!  ты,  я   думаю,  бледнеешь,  дрожишь,
трепещешь... Но я подобно Зевсу-тучегонителю рассеиваю бурю  и луч  отрадный
просиявает  на  небосклоне. Изъясним  Аллегорию:  я рассеиваю бессмыслицу  и
начинаю говорить о деле.
     Благодарю тебя за одобрение моего мечтательного,  гигантического -  для
сил  моих -  предприятия;  благодарю еще  более за  помощь,  поданную  моему
неведению: не лучше ли невежеству? Предоставляю твоему милостивому произволу
- или переслать мне Похвальное слово Эйлеру (с  тем,  что  я возвращу ее как
можно скорее в целости и исправности), или... боюсь вымолвить, ибо знаю, что
обременю   тебя  великим  и  скучным   трудом...  или  сообщать  мне,  когда
соблаговолишь,  хоть  изредка  переводы тех мест, которые именно относятся к
жизни сего великого человека, выкидывая все неумеренные восклицании, похвалы
и излишние обстоятельства, которые  не входят в состав биографии и в предмет
строгого историка. Великое само по себе прекрасно! Я уверен совершенно, что,
если ты захочешь  посвятить этому несколько досуга, то исполнишь в  точности
ожидания  не  меня -  pauvre  diable  que je  suis3, -  но  всякого  знатока
литературы...  Довольно!  пишу к  тебе о  Похвальном  слове Эйлеру, а  делаю
похвальное слово П. Фуссу -  такова моя головушка! впрочем, будь уверен, что
во  всей  этой похвале нет  ни лишнего, ни  неумеренного. - Сердце говорило,
рука  писала. На первый раз ты  меня  обяжешь и тем.  если пришлешь  ко мне:
когда Эйлер родился и когда умер. Le reste je laisse a ta Providence3.
     Свободный человек!
     ты ходишь всюду, куда захочешь;
     Ты ходишь в Академью,
     В трагедию, в комедью,
     В балет и в хоровод.
     А я как птичка в клетке...
     Неволя горче редьки;
     Свобода - сладкий мед!

     1 Это ли слова дружбы! (лат.) 1 бедняги (франц.)
     ' Остальное оставляю Провидению (франц.)
     84
     Два портрета отгадал  точно:  один Мартынова,1 другой Пушкина, а  стихи
написаны не моею рукою!2  но простим дружбе:  у  ней,  как и у страха, глаза
велики. Третий не отгадал: et peut on deviner, се quej'on ne connaitpas?3Это
портрет  Вольховского,  одного  из   лучших  наших   учеников,   прилежного,
скромного, словом великих достоинств и великой надежды: этого на портрете ты
не  видел,  а приметил разве:  большой  нос  и большие усы.  Adieu!4  Прости
великой и большой бессмыслице моего письма:
     пишу его резвясь, а не четыре дня.
     Но искренно люблю: доволен ли? Прости!
     Алексей Илличевский.
     xrv
     Октября I / дня, 1815 года.
     Вот тебе, любезный друг, письмо мое и  вместе  благодарность  за начало
жизни Эйлера. Finis coronat opus!5 Надеюсь, что это начало будет иметь конец
свой и конец благословенный - ибо переводчик от детства  благословен Музами:
ты понимаешь, что я говорю про тебя. Прошу только тебя присылать продолжение