апельсиновые рощи, но в сухой Северной Африке воцарилась пустыня. Если во
II в. римская конница получала лошадей из несметных табунов, пасшихся на
южных отрогах Атласа, то уже в VIII в. арабы стали разводить там верблюдов.
Изменений климатических условий здесь не было, ибо это - зона устойчивого
антициклона - затропического масимума. Но в данных природных условиях
восстановить тонкий слой гумуса за несколько веков невозможно. Римляне со
II в. до н.э. до IV в. н.э. планомерно оттесняли на юг нумидийцев - предков
туарегов. Те отходили вместе со стадами, которые постепенно превращали
сухие степи в каменистую пустыню Сахару. А на восточной окраине континента
роль римлян выполнили китайцы, оттеснившие на север хуннов и превратившие
лесистые склоны Иньшаня в окраину каменистой пустыни Гоби, а степи Ордоса -
в цепи песчаных барханов. Правда, здесь с антропогенными процессами
совмещены вариации климата, связанные с гетерохронностью повышенного
увлажнения аридной и гумидной зон[47], но на этот феномен легко взять
поправку, чтобы убедиться, что вывода она не меняет[48].

Напрашивается предположение, что природные процессы: засухи или наводнения
- сталь же губительны для природы региона, как и деятельность человека,
вооруженного техникой своего времени. Но это не так! Природные процессы
создают обратимые изменения. Например, неоднократная аридизация Великой
степи в Евразии вызывала перемещение сухих степей и полупустынь на север и
на юг от каменистой Гоби. Но последующая гумидизация вела к обратному
процессу: пустыни зарастали степными травами, а леса надвигались на степи.
А параллельно восстанавливались антропоценозы - кочевники вместе с овцами
передвигались "за травой и водой".

Однако этногенезы - природные процессы, следовательно, сами по себе они не
должны создавать необратимых изменений в биосфере, а если они их создают,
то, очевидно, здесь соприсутствует еще некий фактор. Какой? Разберемся.

В Великой степи за исторический период этногенез начинался трижды: в V-IV
вв. до н.э. им были затронуты хунны [49]"; в V-VI вв. н.э.-тюрки и
уйгуры[50]; в XII в.-монголы[51], а рядом, в сунгарийской тайге, -
маньчжуры[52]. Все эти обновляемые этносы были потомками аборигенов, своих
предшественников. Избыточную пассионарность они тратили не на изменение
природы, ибо они любили свою страну, а на создание оригинальных
политических систем: хуннской родовой державы, тюркского "Вечного Эля",
Монгольского улуса, и на походы против Китая или Ирана. В этом аспекте
кочевники были похожи на византийцев. И не случайно, что те и другие
котируются с позиции европоцентризма как "второстепенные" или
"неполноценные", хотя, например, необходимости охранять окружающую среду
европейцам и китайцам следовало бы поучиться у тюрок и монголов.

Но самое плохое в фазе цивилизации - это стимуляция противоестественных
миграций, а точнее - переселений целых популяций из натуральных ландшафтов
в антропогенные, т.е. в города. Хотя каждый город независимо от величины
существует за счет природных ресурсов, он накапливает столь большую
техническую базу, что в нем могут жить пришельцы из совсем непохожих стран.
В урбанистическом ландшафте они способны прокормиться хотя бы благодаря
эксплуатации аборигенов, создавших и поддерживающих этот искусственный
ландшафт. И самым трагичным в этой коллизии является то, что мигранты
вступают с аборигенами в обратную связь. Они начинают их поучать, вносить
технические усовершенствования, годные для родных ландшафтов мигрантов, но
не для тех стран, куда они их механически переносят. Иногда такое
прожектерство поправимо, а иной раз цветущие страны превращаются даже не в
пустыни, а в плохие земли (бэдленды), где губительные воздействия техники
необратимы.

Такая судьба постигла двуречье Тигра и Евфрата вследствие превратностей
исторической судьбы. Здесь шумеры превратили болото в "Эдем", а
семиты-аккадийцы построили город, называвшийся "Врата Бога"
(Баб-элои),-Вавилон. Почему же теперь на его месте только развалины?

КТО РАЗРУШИЛ ВАВИЛОН?

Кажется невероятным, чтобы город, бывший в течение полутора тысяч лет
культурной и экономической столицей Ближнего Востока, погиб без
каких-нибудь основательных поводов. Так каковы же они и в чем механизм их
губительного действия? В литературе ответа на этот вопрос нет.

Этот великий город был основан амореями в XIX в. до н.э. и завоеван
ассирийцами в VII в. до н.э. Завоевание было кровавым, восстания
подавлялись жестоко. В войну вмешались соседи: эламиты и халдеи - одно из
племен Восточной Аравии. Халдеи разгромили Ассирию в 612 г. до н.э. и стали
хозяевами Вавилона, население которого достигало миллиона, но включало
очень мало потомков древних вавилонян[53]. Однако культура и экономика
города пережили своих создателей, и система с новым этническим наполнением
продолжала функционировать. Несмотря на все кровопускания, устойчивый
антропогенный ландшафт не был нарушен до VI в. до н.э.

Хозяйство Вавилонин базировалось на системе ирригации междуречья Тигра и
Евфрата, причем избыточные воды сбрасывались в море через Тигр. Это было
разумно, так как воды Евфрата и Тигра во время половодий несут много взвеси
с Армянского нагорья, а засорение плодородной почвы гравием и песком
нецелесообразно. Но в 582 г. до н.э. Навуходоносор скрепил мир с Египтом
женитьбой на царевне Нитокрис, впоследствии перешедшей к его преемнику
Набониду. Вместе с царевной в Вавилон прибыла ее свита из образованных
египтян. Нитокрис предложила своему мужу, очевидно, не без консультации со
своими приближенными, построить новый канал и увеличить орошаемую площадь.
Царь-халдей принял проект царицы-египтянки, и в 60-х годах VI в. до н.э.
был сооружен канал Паллукат, начинавшийся выше Вавилона и оросивший крупные
массивы земель за пределами речных пойм[54]. Что же из этого вышло?

Евфрат стал течь медленнее, и аллювий оседал в оросительных каналах. Это
увеличило трудовые затраты на поддержание оросительной сети в прежнем
состоянии. Вода из Паллуката, проходившего через сухие территории, вызвала
засоление почв. Земледелие перестало быть рентабельным, но процесс этот
тянулся долго. В 324 г. до н.э. Вавилон еще был столь крупным городом, что
романтический Александр Великий хотел сделать его столицей. Но более
трезвый Селевк Никатор, овладевший Вавилоном в 312 г. до н.э., предпочел