предку,  прибывшему сюда.  Среди  своих,  нынешних людей  Уэмак  выделялся
ростом и силой.  А это кольцо спадало с его руки. Тот, дальний предок, был
исполином,  с могучим телом на толстых костях. Однако же это его дух и его
плоть создали Уэмака.  Ибо  все  имеет начало,  и  нет никого,  кто мог бы
появиться первым,  без начала.  Начало -  Бог извечно безначальный.  Этого
нельзя ни  понять,  ни  доказать.  Для  ленивого разума человека есть одно
свидетельство вечности Безначального - Круг.
     На Восточной земле белых людей, на берегах Океана, где вода холоднее,
чем  здесь,  там,  откуда  отплыл  предок  и  бывшие с  ним,  великий Круг
обозначался камнями.  Его  изображение повторяли  много  раз  и  в  разных
местах. Это помогало думать и способствовало познанию скрытого. Там же, на
просторных и  плоских  берегах,  предки  предков  Уэмака  поставили тысячи
камней,  малых и  громадных,  высоких и низких,  самых разных,  как тысячи
тысяч людей и  животных,  собранных волей Бога.  Каменные толпы были столь
велики,  что между ними можно было заблудиться.  А тот,  кто долго стоял и
глядел, видел нечто великое.
     Было так? Или только казалось? К чему сомневаться? Уэмак знал много и
о  многом.  Знал все о  своем народе -  о  людях,  среди которых жил.  Он,
последний в роде, был первым здесь.
     Он  знал  и  другую  науку.  Первый предок,  кому  принадлежало самое
большое и  самое тяжелое кольцо для  запястья,  дал закон Памяти.  Каждого
мужчину -  потомка с ранней юности учили знанию того, что было за Океаном,
почему  предок  Уэмака  и  его  спутники  покинули Восточную землю  и  что
делается на Океане, который справедливо называют Морем Мрака.
     Закон Памяти кончался с  Уэмаком:  у него не было наследников,  С ним
кончались дух и плоть,  прибывшие с востока. Сыновья его не выжили и более
не рождались, хотя Уэмак не был стар. Дочерей не было вообще. К тому же не
женщина,  а  мужчина несет в  себе зерно рода.  Тому доказательство -  сам
Уэмак, ни одной чертой лица или тела не похожий на темнокожих людей. И еще
доказательство  -   изваяние   одного   из   предков,   высеченное  темным
скульптором.  Оно  будто снято с  самого Уэмака,  хотя их  разделяет шесть
поколений,  и  в  каждом  из  поколений матерью была  темнокожая женщина с
острым носом и слегка косыми глазами.
     Толстые без окон стены и тяжелая крыша охраняли от жары. Дневной свет
проходил через  нишу  двери,  глубина  которой  удерживала снаружи горячий
воздух.  Черная  тень  упала  на  ослепляюще-белую  полосу  света.  Слегка
согнувшись,  женщина проникла в  комнату.  Она  поставила большое блюдо на
низенький стол, а сама, поджав ноги, устроилась на камышовой циновке рядом
с  Уэмаком.  Уэмак легко коснулся головы женщины.  Рука его,  скользнув по
жестким волосам,  опустилась на плечо. Отвечая на ласку, женщина прижалась
плечом к бедру мужчины.
     Полдень. Лепешки из маиса, растертого жерновами, нужно есть горячими.
Приятен кислый сок плодов. Нежно мясо индейки, самой глупой из всех птиц и
единственной,  принявшей неволю.  Хорошо, когда есть с кем разделить пищу.
Здесь  был  и  третий  -  предок Уэмака с  лицом  своего потомка.  Женщина
положила по кусочку мяса и  лепешки перед серым камнем изваяния.  Могут ли
статуи есть?  Кто  знает,  где в  этом мире назначена граница между явью и
мечтой,  душой и телом,  прошлым и настоящим,  сегодняшним днем и будущим?
Одно переходит в другое так же незаметно, как сумерки вчера охватили город
Чалан, как они упадут сегодня и как это же чудо завтра совершится для тех,
кто доживет до вечера следующего дня.
     Оэлло -  так Уэмак назвал свою женщину - могла бы назвать счастливыми
камни:  их никто не ест.  Но может быть,  и камню больно,  когда его бьют,
чтобы добыть из  него образы,  чтоб сложить стену.  Может быть,  и  камень
пьет,  когда  на  него  падает дождь  или  когда  на  высеченный из  камня
жертвенник льется кровь?  Но еще хуже,  если камень не хочет пить,  а  его
заставляют.  К  чему все  это?  Без мысли жить нельзя.  Уэмак научил Оэлло
думать.  Ибо счастье и горе всегда идут рядом.  О сестры! Душа Ночи и душа
Дня, души Света и Темноты... Пусть будет так. Уэмак был богом Оэлло.
     Бог  дает  жизнь...  Оэлло помнит себя  в  тени больших деревьев.  На
поляне маленькие домики -  тогда они  казались очень,  очень большими -  с
крышами из  толстых,  жестких листьев.  Трава  тоже  была  жесткая.  Оэлло
видела,  как  тяжелая черно-серая змея  медленно ползла среди тощей травы.
Оттуда,  где  должен  быть  хвост  змеи,  слышался  странный  треск.  Звук
прекратился,  и  змея  стала  медленно-медленно поднимать тяжелую  голову.
Что-то  крикнула мать.  Плоский камень  с  острыми краями  ударил  змеиную
голову. Мать умела метать камни.
     Змею изжарили на раскаленных камнях очага.  У  нее было вкусное белое
мясо.  Из сухих косточек змеиного хвоста сделали амулет против яда.  Оэлло
носила его,  пока  не  порвался ремешок.  Ее  больно били  в  наказание за
потерю.
     Поляна в лесу была всем миром для Оэлло.  В той стороне, где всходило
Солнце,  лес  вскоре  кончался.  Большие деревья сменялись густой зарослью
мелких.  Они стояли на кривых голых корнях, цепляясь ими, как пальцами, за
твердое дно,  покрытое жидкой грязью, А еще дальше начиналась Соленая Вода
- Океан.  Он то заливал снизу корнерукие деревья, то отступал. Тогда брали
все, что попадалось: восьминогих крабов, червей, рыб, ползающих по корням,
раковины.  Все шло в пищу, все. На поляне среди домиков сажали маис. Траву
выпалывали руками, острой палкой из тяжелого дерева делали ямки и в каждую
зарывали по два зерна.
     Оэлло знала, что, кроме трех десятков семей, живших на поляне, в мире
нет других людей.  Когда ей  минуло,  наверное,  десять лет,  начались дни
откровений.  Вознося моленья к богам,  мужчина, которого называли старшим,
мучил девочку,  надрезая ей  кожу груди острым ножом из прозрачного камня.
Все собрались кругом и молились,  произнося слова, смысл которых был темен
для Оэлло.  Она не  кричала.  Кровь в  ранках запеклась.  Шрамы изобразили
толстую  ящерицу,  укус  которой смертелен.  С  этого  дня  Оэлло  назвали
женщиной.  Но ничто не изменилось,  и прошло еще много лет, прежде чем она
узнала,  что значит быть женщиной.  А  в  те дни,  когда ранки еще болели,
Оэлло внушили,  что женщина есть вещь мужчины.  Так устроено Богом,  и так
будет всегда.  Но некогда было иначе: женщины управляли мужчинами, дети не
знали имен своих отцов. Так длилось, пока боги не решили изменить мир.
     И  еще  Оэлло узнала:  только дети считают,  что  мир людей ограничен
лесной поляной вблизи Соленой Воды.  Во многих местах живут другие люди. О
них говорили со страхом.  В  лесу,  в той стороне,  где Солнце стоит всего
выше, течет река. Туда нельзя ходить, там могут заметить чужие. Поэтому же
нельзя выходить из чащи корнеруких деревьев к Соленой Воде.
     Люди  поляны не  всегда жили  здесь.  Где-то  далеко,  за  лесом,  за
болотами,  есть  великий город-дом  с  бесконечно многими комнатами,  а  в
каждой  комнате  может  жить  семья.  Город-дом  был  выше  самых  высоких