имущество.


     В  донесении о "небольшой неприятности",  постигшей Калчу от Тенгиза,
правитель  города,  изысканно  расставляя  художественно выписанные знаки,
среди употреблявшихся ранее несколько раз применил новый знак-цзыр.
     Созданный на идеях старых знаков -  иначе новый цзыр был бы непонятен
- и все же новый,  этот цзыр наглядно свидетельствовал, что злоба "степных
червей"  проявляется из  самой  их  природы и,  подобно стихии,  возникает
самостоятельно,  существуя неотъемлемо от указанных "двуногих червей", как
неотъемлемы влажность от воды и жгучесть от огня.
     Новый знак-цзыр,  художественно связанный с  известным знаком "грызть
землю",  самим своим существованием утверждал невиновность правителя Калчи
в  постигшей  город  неприятности:  бедственность стихийно  происходит  от
степных дикарей.
     Правитель провинции,  читая  послание,  мысленно благодарил правителя
Калчи за доставленное наслаждение.  Без зависти,  с  благородной гордостью
ученого, радующегося успеху собрата, начальник провинции созерцал красивый
цзыр.  Он понял главное:  как кисточка,  тушь и бумага нужны ученому,  как
воину -  стрела, кошке - когти, так новый знак нужен каждому сановнику. Он
поясняет, объясняет и оправдывает - без оправданий!
     Для  ученого хорошо начерченные цзыры  подобны лицам.  Одни  наделены
мужественностью,  другие женственны, третьи прелестны по-детски - и так до
бесконечности,  как  формы цветов и  оттенки красок.  Новый цзыр  волновал
память правителя Провинции, как воспоминание о давней любви. Какой, когда,
с кем? Нужно искать.
     Правитель провинции не  случайно  отложил  дела  и  занялся  научными
поисками в  дни смятения на  границе.  Приблизительно три десятилетия тому
назад он,  едва получив ученую степень, присутствовал в столице на диспуте
между  учеными  Поднебесной  и   высокоученым  гостем  из  Тибета.   Гость
высказывал мысль,  что знаки-цзыры будто бы  останавливают развитие мысли,
лишая  человека возможности выразить себя.  Будто  бы  цзыры  непроницаемо
отграничивают  Поднебесную  от   вселенной.   Будто  бы   из-за  цзыров  в
Поднебесной иначе, чем везде, смотрят на жизнь и смерть, на любовь мужчины
и женщины, на государство, на самую цель жизни!
     Высокоученый тибетец призывал к  новому.  Нового нет и не может быть,
все сказано в знаках-цзырах. Нет даже новых знаков! Ибо знаки, рождаясь из
знаков,  остаются знаками. Так говорил тибетец, не понимая, что на таком и
покоится благо.
     Через семь  дней правитель провинции нашел искомое в  рукописи времен
правления Сына Неба Ву Тине  создал  новый  цзыр.   Вернее,  идея  такого  цзыра  уже  существовала
двенадцать сотен лет тому назад. Калчинский собрат сумел усовершенствовать
старый цзыр художественным исполнением, что усугубило смысл. И несомненно,
это было сделано бессознательно!
     _______________
          
     Так  лишний раз  подтвердилось,  что  мудрость уже  была  заключена в
старых книгах,  что нового нет,  новое лишь кажется новым. Собрат из Калчи
не  выдает чужое за  свое.  Сущность дела куда значительнее:  встречаясь с
одним и тем же,  люди одинаково относятся к встреченному,  пусть их, как в
данном деле,  разделяет двенадцать столетий. Жаль, нет здесь тибетца, дабы
сразить его еще одним доказательством.
     Подобное куда важнее, чем тревоги на границах. Нужно укреплять науку,
в ней больше силы,  чем в крепостных стенах. Наукой, а не стенами длилась,
длится и будет длиться жизненность Поднебесной.
     Донося в столицу,  правитель провинции воспользовался новым,  вернее,
возрожденным  цзыром.  Не  забыв  упомянуть  о  заслуге  правителя  Калчи,
правитель провинции намекнул на  древнее сочинение,  где  была зачата душа
цзыра.  Так,  не  унижая  собрата,  правитель провинции доказал  глубину и
собственных знаний, как умеют и любят делать настоящие ученые.
     По  приказу правителя провинции были изготовлены и  повсюду разосланы
особенно красиво написанные таблицы.  В них наглядно для понимающего цзыры
разъяснялись  стихийная  зловредность  и  стихийная  ничтожность  северных
дикарей, а также величие и прочность Поднебесной.
     В  дальнейшем калчинский цзыр  помогал  сановникам внешних провинций,
которые  по  необходимости служения  государству  были  вынуждены  терпеть
общенье с дикими народами.
     Ученые  правители внутренних провинций попытались создать свои  новые
цзыры  для  сообщений  высшей  власти  о  болезнях,  грабежах,  неурожаях,
разрушении плотин на  реках и  других подобных неприятностях.  Их  научные
поиски в той или иной степени венчались успехами, порой предложенные цзыры
выглядели  достаточно  убедительными,   чтобы   облегчить  ответственность
правителей,  поэтому вошли в "золотой склад" науки,  но с меньшим блеском,
чем великолепный калчинский цзыр.
     Зато еще раз было доказано,  во утверждение величия науки, что каждый
знак-цзыр не выдумка,  а открытие.  Открыть же можно лишь уже существующее
во вселенной.  Следовательно,  калчинский ученый, как и его собрат, живший
двенадцать веков тому назад,  могут быть уподоблены рудокопам,  нашедшим в
земле серебряную жилу.  Затем некоторые ученые в  увлечении с необдуманной
поспешностью и  в  чрезмерно  доступной  форме  сделали  следующий опасный
вывод:  пограничные бедствия действительно происходят от стихийных свойств
дикарских народов.  Действительно,  по  уничтожении этих народов возникнут
мир и благоденствие. Это доказано калчинским цзыром. Но неурожаи? Болезни?
Мятежи?  Грабежи,  воровство и прочие внутренние беды?  Может быть, они не
так уж исходят из свойств подданных Поднебесной?  Такие крайне рискованные
вопросы  были  вызваны явным  несовершенством по  сравнению со  знаменитым
калчинским цзыром всех  новых цзыров,  предложенных для  внутренних дел  с
целью  облегчить  труды  правящих  сановников.  И  диспуты  между  учеными
сановниками были немедленно прекращены по "явной своей бесполезности".


     Меньше всего  о  значении знаков-цзыров думал человек,  давший толчок
научному творчеству Поднебесной.  Хан  Тенгиз  отошел от  Калчи  в  места,
удобные для  отдыха,  чтобы там  обучать и  готовить к  дальнейшему быстро
разросшееся  войско.   Тут  среди  ожиданных  и   неожиданных  забот  хану
встретилось безлико-опасное - нож тайного убийцы. Так случилось, случается
и  будет случаться с людьми,  взявшими власть для цели,  которую не только
льстецы,  но  сами они признают высокой:  приходится убивать своих,  чтобы