глазу  на  глаз.  Предсказатели попрятались и  гадали втайне за  удвоенную
плату.  А  правитель Калчи  получил от  тайного союза  воров,  покровителя
гадальщиков, письмо, составленное с большим искусством. Намеки в письме не
давали возможности кого-либо преследовать, даже если бы авторы письма были
обнаружены.   Вместе  с  тем  явствовало,   что  дальнейшие  преследования
гадальщиков   заставят    правителя    "грызть    землю"    -    выражение
общеупотребительное в  Поднебесной.  В ту же ночь дверь ямыня в Калче была
осквернена действием, естественным только для младенцев. Правитель разумно
закрыл глаза на гадальщиков.
     Тревожно стало  и  у  западного конца  Стены,  в  городах  Су-Чжоу  и
Туен-Хуанге,  о  которых  уже  упоминалось.  Су-Чжоу  мог  бы  именоваться
Воротами  Поднебесной,  но,  кроме  этого,  ничем  особенно не  выделялся.
Туен-Хуанг для людей, отправляющихся из Поднебесной на запад, был Воротами
Гоби,  пустыни,  называвшейся также Шамо.  Туен-Хуанг был город особенный.
Если не единственный, то один из немногих.
     Холмы  Туен-Хуанга  сложены  камнем,   легко  поддающимся  кирке.   И
достаточно крепким,  чтобы выбитые в  нем  своды не  боялись обвалов.  Там
сухо.  Как  и  в  некоторых  других  местах,  удобных  для  подземелий,  в
Туен-Хуанге начали строить под землей.  Может быть,  начинатели подземного
Туен-Хуанга, не перенимая чужого, действовали по подсказке здравого разума
или помнили о древних людях,  обитателях пещер. Вернее, уменье строить под
землей было принесено из  Индии -  очень многие подземелья сразу же  стали
храмами Будды и жилищами его служителей, и подземные владенья Будды быстро
разветвились,  быстро украсились сочетанием мечты индуса с точной работой,
на которую всегда был способен житель Поднебесной.
     Туен-Хуанг был первым местом встречи юга, запада и востока.
     Поднебесная,   нетерпимая   к   нарушителям  государственного  покоя,
благосклонно относилась ко  всем вероучениям,  целью которых было спасение
человеческих  душ,   но  не  преобразование  основ  государства.  Рядом  с
буддистами  строили  подземные  храмы  христиане,  последователи Нестория,
гонимые  на  западе.  Мистические даосы  -  волшебники и  заклинатели -  и
другие,  даже  арабы,  исповедовавшие ислам,  могли найти в  гостеприимных
подземельях место для молитвы и убежище.
     Начало  Туен-Хуанга  неизвестно.  В  нем  веками до  рождения Тенгиза
толпились паломники, прибывавшие для поклонения святыням.
     В смутные времена среди них могли скрываться - и, конечно, скрывались
- лазутчики,  они же распространители злонамеренных слухов с целью заранее
ослабить Поднебесную.
     Многие  в  Туен-Хуанге уже  видели тревожные сны.  Буддисты и  даосы,
последователи Лао Цзы,  сжигали в пламени пахущих свечей молитвы верующих,
написанные на  бумажках,  бумажные деньги  -  вернее,  подражание бумажным
деньгам Поднебесной -  и фигурки жертвенных животных из той же бумаги. Так
к Небу возносились и молитвы, и дары: образные, а не обманные!
     В  Туен-Хуанге,  как и  в  Калче,  смыслы снов и  гадания не  утешали
сновидцев и толкователей.
     Осведомленный обо  всем,  правитель Туен-Хуанга господин Хао Цзай был
вынужден    вывесить    таблицы:    какие-либо    опасности    отрицались,
благонамеренных успокаивали,  злоумышленникам угрожали.  Приказ  господина
Хао Цзая был доведен до сведения неграмотных с барабанным боем и ударами в
гонг.
     Правитель  Туен-Хуанга   искренне   успокаивал  людей:   как   ученый
мыслитель, он понимал бренность существования, и так не столь счастливого,
чтобы обременять его преждевременными страхами.
     Гадатели   по   табличкам,    знакам,    приметам,    снотолкователи,
священнослужители всех догм по человеческой своей сущности искренне верили
в   гадания  и   толкования.   Не  по  их  вине  предсказания  оказывались
неблагоприятными.   Те   священнослужители,   кто  по   скромности  считал
недостойным ухищрением низшего существа -  человека - разгадать волю Неба,
все же не могли безучастно внимать пророчествам.
     Решительно  все,  как  всегда,  бессознательно  судя  о  прошлом,  по
воспоминаниям несмышленого детства, были склонны считать свои детские годы
годами  спокойствия,  а  зрелые годы  разумного видения жизни  -  особенно
тревожными.
     Вспоминали: в прошлые годы волненья и схватки между кочевниками могли
казаться ничтожными,  ныне  колебались устои.  Не  так  уж  давно  кидани,
северные  варвары,  овладевшие было  всем  севером  Поднебесной,  основали
государство Великое  Ляо.  До  сих  пор  династия Сун,  владеющая южной  и
средней - наибольшими частями Поднебесной, платит ежегодную дань Ляо. Суны
духом  слабы,  ослабели душой и  ляо.  Ляо  и  суны  устраивают церемонии,
называя подарками дань,  платимую кочевникам. А монгольская Степь, недавно
бывшая  подвластной Ляо,  сейчас  только именуется такой  сановниками.  На
самом  деле  любой  Тенгиз  может  вершить в  Монголии все,  что  захочет.
Поднебесная переделала Ляо.  Ляо и  суны стали неотличимы,  на  словах они
любят мирную жизнь. Но сумеют ли они защититься и охранить мир?
     Купцы  по  необходимости своих  дел  следят  за  происходящим.  Купцы
знакомы с  народом ниуджи.  Ниуджи живут  в  самой северной части Ляо,  за
рекой Ляо-хе.  Они  так же  свободны от  всякой власти,  кроме своей,  как
монголы.  Но  земли  там  не  так  разъединены  горами  и  пустынями,  как
монгольские. Ниуджи более многочисленны, более сплоченны, чем монголы.
     Стене исполняется двенадцатая сотня лет. Она простоит еще столько же.
Каждая стена,  даже Великая,  подобна любому запору: коль его не охраняют,
злоумышленник сломает самый крепкий замок.  Для охраны Стены нужно войско.
Где оно?
     Поднебесная полна рассказов о военачальниках-богатырях.  Изучив войну
по  книгам,  они  побеждали,  пугая  врага  учеными построениями войска  и
показом хитрых маневров.  Богатырем не станешь,  десятками лет иссыхая над
книгами.  Врага бьют  в  открытом поле силой на  силу.  Сказки -  все  эти
рассказы. Купцы тоже умеют складывать сказки.
     И  купцы знают,  что  рассуждение без  примеров не  убеждает.  А!  За
примером ходить недалеко.  Те  же  кидани!  Северные дикари не  испугались
хитрых перестроений сунских войск и  книжных мудростей ученых полководцев.
Ни  грома пороха в  железных трубах.  Эти  трубы опаснее солдату,  который
обязан  совать  к  затравке уголек  или  фитиль,  чем  врагу,  в  которого
направлено жерло.
     Увы, доброго не жди!
     А не сложил ли уже голову в Степи этот Тен-гиз, или Дан-гис? Иные так
хотели знать,  что  поддавались,  как глупые рыбы,  на  удочку обманщиков,
якобы  только  что  приехавших  из  монгольской  Степи,  и  награждали  за
выдумки...   Снижались  торговые  обороты.   Как  всегда,  имевшие  деньги
придерживали их.  Серебро и  слитки легче унести или  зарыть,  чем  другое