нельзя пройти мимо открытий Петрова, который уже практически  во  всем  мире
признается первооткрывателем вольтовой дуги и  электрического  освещения.  К
сожалению, забвение Петрова в  течение  многих  десятилетий  было  настолько
глубоким,  что  не  сохранилось  ни  портрета  ученого,  ни   сколько-нибудь
достоверных и подробных сведений о его жизни. Все,  из  чего  можно  извлечь
сведения  о  нем,  -  его  труды  и  протоколы,  бесчисленные  академические
протоколы...
   Так вот, протоколы. В них -  вся  жизнь  Петрова,  по  крайней  мере  та,
которая относилась к науке, и даже отголоски жизни личной.
   Первые протоколы свидетельствуют, что в 1795  году  тридцатичетырехлетний
Петров  становится  профессором  в  Санкт-Петербургской   военно-медицинской
(Медико-хирургической) академии, для чего ему пришлось прочесть  специальную
"пробную"  лекцию,  которая  произвела,  по-видимому,  хорошее  впечатление.
Профессор Петров стал усиленно добиваться устройства в академии  физического
кабинета.  "Рапорты",  "представления",   "донесения"   Петрова   начальству
пожухлыми листами свидетельствуют о неописуемо  трудной  борьбе.  Окружающие
Петрова люди  были  бесконечно  далеки  от  идей,  связанных  с  устройством
каких-либо кабинетов по физике. Порой кажется, что все эти документы -  глас
вопиющего  в  пустыне.  Горячность  иных  строк  -  свидетельство   отчаяния
человека, неспособного проломить крепостные стены косности.
   К физике тогда вообще относились  весьма  подозрительно.  Считалось,  что
"физические науки... обращены на  то,  чтобы  опровергнуть  повествование  о
сотворении мира, о  потопе  и  о  других  достоверных  событиях,  о  которых
священные книги сохранили для нас память".
   Но вот в  "рапортах"  начинают  изредка  проступать  мажорные  нотки.  Из
анатомического кабинета удается добыть несколько первых приборов, затем - о,
радость! - удается получить деньги на заказ приборов и даже  на  выписку  их
из-за границы.  Петров  получает  возможность  купить  несколько  физических
приборов у петербургских аристократов, баловавшихся науками (это было  модно
со времен Екатерины, которая  "ужас  как"  любила,  например,  электрические
опыты. Затем мода стала проходить, и у  аристократов  появилась  возможность
продать свои недешевые игрушки, например, тому  же  Петрову).  В  1797  году
Петров приобретает у какого-то вельможи две  электрические  машины,  "стекло
которых имеет вид цилиндра", и электрическую машину, "коей  стеклянный  круг
имеет в диаметре 40 английских дюймов, а медный кондуктор 5 футов длины и  5
дюймов в диаметре", а  также  коллекцию  постоянных  магнитов  -  коллекцию,
которой суждено позже сыграть определенную роль в  жизни  Петрова.  О  своих
покупках Петров делает донесение конференции академии, причем указывает, что
многие экспонаты неисправны, нуждаются в переделке и  ремонте  (в  одном  из
последующих донесений читаем, что  "переправка",  проделанная  по  указаниям
Петрова, "произвела сильнейший успех").
   Хлопоты Петрова по поводу создания  физического  кабинета  были  в  самом
разгаре,  когда  до  Санкт-Петербурга  дошли  вести  об  опытах  Вольта,  об
изобретении им нового, невиданного до  тех  пор  источника  электричества  -
вольтова  столба.  Петров  интуитивно   почувствовал   важность   проведения
исследований с вольтовым столбом. Свидетельство этому -  пожелтевший  рапорт
Петрова конференции академии: в нем  обоснование  непременной  необходимости
иметь в академии вольтов  столб,  чтобы  можно  было  проводить  в  академии
"опыты,  которыми  многие  европейские  физики  начинают  теперь  заниматься
гораздо с большим против прежнего радением". Видимо, ходатайство  прозвучало
очень  убедительно,  потому  что  в  решении  конференции  имеется  пункт  о
выделении на нужды физического  кабинета  300  рублей,  причем  200  из  них
предназначались для заказа  "гальванического  прибора"  из  200  цинковых  и
медных кружков каждый диаметром  около  25  сантиметров,  а  оставшиеся  100
рублей  ассигнованы  были  на  "хрустальные  с  медной  оправой  приборы   с
пьедестальцем для поддержания их (кружков)  и  ящик  из  красного  дерева  с
особенными листами для укладывания порознь всех приборов".
   Этот относительно небольшой столб был повторением, по существу,  столбов,
уже  построенных  к  тому  времени  в  Европе.  Исследования   на   нем   не
удовлетворили  Петрова  -  он  не  мог  уже   довольствоваться   "салонными"
небольшими "столбцами", чувствуя, что увеличение столба должно  привести  не
только к количественному возрастанию эффекта,  скажем,  к  увеличению  длины
искры, но  и  к  принципиально  новым  открытиям.  И  поэтому  Петров  всеми
возможными способами убеждает начальство отпустить  средства  на  громадный,
невиданный доселе нигде в мире столб. И... добивается.
   "Огромной величины батарея", изготовленная по проекту Петрова, состоит из
4200 медных и цинковых кружков - то есть в двадцать раз больше по количеству
кружков, чем первый  столб.  Общая  длина  столба  12  метров.  Выполнен  он
необычно - столб лежит в  нескольких  ящиках  красного  дерева,  соединенных
между собой изготовленным самим Петровым проводом и изолированным  им  же  с
помощью  сургуча.  Этот  столб,  вне  всякого  сомнения,  самый  крупный   и
совершенный в то время во всем мире. Благодаря "лежачей" конструкции тяжелые
металлические  кружки  не  выдавливали  жидкости,  которой  были   пропитаны
бумажные кружки, разделяющие цинковые и медные элементы. Именно выдавливание
жидкости  в  "стоячих"   дотоле   известных   столбах,   как   ни   странно,
препятствовало созданию особо крупных батарей.  Остроумное  решение  Петрова
открыло ему путь к постройке элемента, которого не знал еще мир -  "огромной
гальвани-вольтовской батареи".
   Кстати, о том, как можно было оценить в то время  "мощность"  столба.  Ни
одного  из  приборов,  которыми   мы   пользуемся   сейчас   для   измерения
электрического тока, тогда не было  -  только  через  тридцать  лет  Фарадей
откроет принципы, на которых основано действие привычных нам  вольтметров  и
амперметров. Так как же мог, например, Петров говорить о  том,  что  у  него
"огромная  наипаче"  батарея,  способная  производить  "приметно  сильнейшие
действия?"  Оказывается,  Петров  использовал  в  качестве   чувствительного
амперметра свой собственный палец. На пальце  срезалась  кожа,  и  оголенные
провода подносились прямо к открытой ране - чем больнее и  неприятнее  было,
тем, значит, мощнее батарея.
   Когда  собрана  была   впервые   лежащая   в   ящиках   красного   дерева
двенадцатиметровая электрическая анаконда, когда голое жало ее ввел Петров в
свою умышленную рану, большое было для него  страдание  и  счастье.  Счастье
потому,  что  открылись  невиданные  научные  горизонты.  И   исследователем
неведомого материка пришлось ступить Петрову в новую  область  -  в  область
электричества, способного одарить его сильной ч  сладкой  болью,  способного
быть могучим, способного быть полезным и вредным,  в  область  электричества
технического, в область электротехники.
   Первые  же  опыты  принесли  успех.  Батарея  настолько  мощна,  что   от
внимательного глаза Петрова не могут скрыться искры, возникающие при разрыве
цепи батареи. А если в месте разрыва -  угольки,  то  между  ними  возникало
"больше или меньше яркое пламя".