А как же могло быть иначе? Их отрезали и похоронили, как принято было
хоронить целые тела умерших.

Одновременно в этой же округе были обнаружены следы настоящей трагедии. На
дне одной из могил была найдена огромная корзина с четырьмя детскими
трупами. Поверх нее лежали трупы еще четырнадцати грудных младенцев и
детей. На них не было обнаружено никаких следов насилия. Оставалось
предположить, что ужасная заразная болезнь за несколько дней унесла в
могилу, очевидно, большинство детей этого поселения.

Мы сказали, что в данном случае "не было обнаружено никаких следов
насилия". И все же насилие было. Хотя мы можем с полным основанием говорить
о том, что, по всей видимости, народы Северной Америки в доколумбову эпоху
не знали (в противоположность "высокоцивилизованной" Центральной Америке,
может быть, за исключением ацтеков) войны, этого "продолжения политики
иными средствами", которое появляется лишь с превращением земледельческих
сообществ в настоящие государства[21]. Только с появлением государства
начинается политика. А вместе с ней появляются войны, которые представляют
собой нечто большее, чем просто племенную вражду, обычные набеги с целью
грабежа, борьбу за воду, пастбища и охотничьи угодья, случайное или заранее
задуманное убийство - такое, как кровная месть. Разумеется, все это
представляет собой примитивные, зачаточные прообразы войны. Но они
бесконечно далеки от любых форм захватнических войн, которые перманентно
вели ассирийцы, персы, греки и римляне. Впервые такая война была применена
в Северной Америке цивилизованными испанцами. Создается впечатление, что
народы пуэбло были глубоко миролюбивы и лишь в случае самой крайней
необходимости, например для защиты, брались за оружие и большей частью
погибали.

Так, сравнительно редко приходится сталкиваться с мумиями или остатками
скелетов, которые позволили бы сделать вывод об имевших место массовых
избиениях людей. Моррис нашел несколько лежавших вместе черепов, которые
имели глубокие следы, оставленные ударами каменных топоров. Даже дети и
грудные младенцы были умерщвлены таким образом. В теле одной найденной там
пожилой женщины, кроме того, находились обломки стрелы, которая,
несомненно, настигла ее при жизни. Она пронзила ее снизу в бок. Создается
впечатление, что женщина пыталась сама вытащить засевшую в теле стрелу.
Однако ей удалось лишь отломить каменный наконечник. Изготовленное из
твердого дерева древко стрелы осталось в ране. А затем ее настиг роковой
удар топора. О другом, более крупном массовом избиении людей мы расскажем в
главе "Башни молчания".

Не только в давние времена "корзинщиков" - предшественников строителей
пуэбло, - но и значительно позже мертвецов хоронили просто под кучами
мусора, который скапливался со временем около их пещерных жилищ: иногда это
делалось намеренно, иногда случайно. Нередко могильщики не считали нужным
копать настоящую могилу, особенно в тех случаях, когда не хватало места или
земля оказывалась слишком неподатливой. В таких случаях они нередко просто
затискивали тело в самом нелепом положении в любую мало-мальски подходящую
дыру. Тем самым они создавали серьезные трудности нынешним археологам.
Когда археолог в таком захоронении наталкивается, к примеру, на руку, он
становится в тупик, не зная, где следует искать грудную клетку или ноги.

В этом отношении гораздо большее удовлетворение приносили находки, подобные
той, которую Моррису удалось сделать еще в Ацтеке. Под полом одной из
комнат он обнаружил заботливо захороненный труп взрослого мужчины. Свою
находку он назвал "могилой воина". Тело было завернуто в покрывало из
перьев, а затем в тростниковую циновку. Среди многочисленной погребальной
утвари находился необычайно богато украшенный щит длиной 92 и шириной 79
см. Он прикрывал большую часть тела. Щит был прочно сплетен, а его внешний
край пропитан смолой и усеян крошечными осколками селенита. Ближе к центру
он был раскрашен в темно-красный и зелено-голубой тона. Это был подлинный
шедевр. Рядом лежали топоры, бесспорно являвшиеся оружием, а не орудиями
труда. Один из них, изготовленный из гематита, имел изящную форму. Там же
лежал длинный нож из красного кварцита. Мужчина был необычно рослым и
крепко сложенным. Его пышное погребение указывает, что при жизни он занимал
высокое положение. Мы не знаем причину его смерти. Возможно, он погиб от
губительной, медленно протекавшей болезни. В этом нет ничего удивительного.
Пора самым решительным образом отказаться от сказок о здоровье народов,
живущих в непосредственном общении с природой, послуживших основой для
непродуманных призывов "возвратиться к природе", впервые зазвучавших в
нашем западном мире двести лет назад в творчестве французского философа
Жан-Жака Руссо.

У этих племен была чрезвычайно высокая детская смертность. Следует считать
полностью доказанным, что продолжительность жизни североамериканца
доколумбовой эпохи в среднем не превышала 30 лет. Даже сегодня средняя
продолжительность жизни индейца пуэбло, живущего согласно старым обычаям,
не превышает сорока лет. В то же время у белых американцев в ближайшем
городке, расположенном, возможно, не далее чем в 25 милях оттуда, она выше
шестидесяти лет. На останках доколумбовых индейцев обнаружены бесчисленные
деформации и следы заболеваний. При этом следует указать, что
специалист-палеопато-физиолог может установить лишь болезни, оставляющие
следы на костях. Существование эпидемических инфекционных и многих других
заболеваний можно только предполагать, как в случае с упоминавшейся выше
детской могилой.

В 1931 г. Эрл X. Моррис отправил одну из найденных им мумий специалисту
доктору Рою Л. Муди в Санта-Монику, поскольку ему показалось, что она
находилась не в лучшем состоянии.

В результате обследования мумии Муди сделал следующее заключение:

"Создается впечатление, что умерший является мужчиной примерно 27 лет,
который страдал тремя различными болезнями.

Во-первых, у него имелся большой зигзагообразный пролом лба с рваными
краями, который чудом не задел мозга. Эта рапа инфицировалась и на
протяжении многих недель гноилась. И это не удивительно, поскольку