памятников. Иными словами, она занимается исследованием всего, что имело
место в доисторическую эпоху жизни народов, изучением их искусств и
ремесел, существовавших до появления письменности".

Как же так? Ведь если придерживаться данного определения, то открытие
библиотеки глиняных табличек царя Ашшурбанипала в Ниневии не будет
считаться делом археологии? Любому европейцу предложенная Болдуином
формулировка представляется совершенно бессмысленной. Она отчасти и
является таковой. В самом деле, нельзя внезапно лишать слово, которое на
протяжении ста лет имело совершенно четкое значение, половины
вкладывавшегося в него содержания.

Но, как уже отмечалось, положение в Северной Америке было и продолжает
оставаться совершенно иным, чем в Европе. Североамериканский археолог имеет
дело с доисторическими этапами развития человечества, поскольку индейцы до
Колумба не имели письменности. Кроме того, они не имели ни храмов, ни
дворцов, и уж тем более Венеры Милосской или Гермеса, созданного резцом
Праксителя. Таким образом, североамериканская наука о прошлом не могла
возникнуть ни на основе изучения произведений искусства, ни на основе
изучения надписей. Она не могла вырасти ни из искусствоведения, ни из
филологии. С самого начала она развилась из изучения человека, из
антропологии. "В этой книге археология рассматривается как часть
антропологии", - пишет Джеймс Дитц в своей превосходной работе "Приглашение
к археологии", вышедшей в 1967 г. В Северной Америке и не могло быть иначе.

Антропология началась там с материалов, которые первоначально собирали
испанские завоеватели, затем - первые путешественники, а после них - первые
ученые-этнологи. Отрасль антропологии, которая в Европе впервые достигла
высокого уровня развития благодаря измерениям черепов и занималась
преимущественно человеческим телом, превратилась в Северной Америке в
специальную научную дисциплину - физическую антропологию, Затем началось
необычайное и совершенно неоправданное дробление дисциплин, достигшее
невероятной путаницы. Сегодня существуют "политическая", "экономическая",
"социальная", "историческая" и "психологическая" антропология.

Нас интересует здесь только та отрасль антропологии, которая приняла под
свое крыло археологию. Это так называемая "антропология культуры". Она, с
одной стороны, начинается с исследования доисторических людей, а с другой -
может завершиться тем, чем закончила свои исследования антрополог Гортензия
Пау-дермейкер. Завершив изучение культур времен каменного века в Меланезии,
она так же хладнокровно применила эти методы для исследования общественных
форм, выяснения источников власти и наиболее важных характерных черт
современного Голливуда1.

В настоящее время в Соединенных Штатах археология изучается в 137
университетах и колледжах (данные 1968 г.). Примечательно, что кафедры
археологии, нередко подчинены вовсе не факультетам антропологии, что было
бы вполне естественным, а факультетам социологии, геологии, истории
искусств, всеобщей истории. В Университете Южной Калифорнии и некоторых
других они даже входят в состав факультетов теологии. Роберт Ашер из
Корнелльского университета говорит об этом в одном из своих резко
критических выступлений: "По моему глубокому убеждению, система
преподавания археологии и организация исследовательских работ в этой
области в половине наших университетов является устаревшей. Она отражает
состояние, характерное для периода ранней истории этой отрасли
исследовательской деятельности, а не для современной археологии"2.

Фактически такое состояние является попросту результатом слишком быстрого
развития. Вот один из типичных примеров. В двадцатые годы два профессора
Университета штата Кентукки зоолог В. Д. Функхаузер и физик Уильям С. Уэбб
занимались раскопками - это было их хобби (так называемые "воскресные
археологи"). В июле 1927 г. в университете было открыто отделение
антропологии и археологии. Кто же были первые профессора этого отделения?
Зоолог Функхаузер и физик Уэбб! Между прочим, они оба имеют крупные заслуги
в исследовании древнейшей истории штата Кентукки 3.

Сегодня нечто подобное было бы невозможно. С самого начала было ясно, что
на североамериканской земле невозможно было начинать изучение истории,
опираясь на исторические концепции, понятия и представления о культуре и
цивилизации, выработанные Тойнби и Шпенглером[22]. Вместе с тем в
североамериканских университетах применительно к археологии проявилось
особое, в принципе отрицательное отношение к любой крупной и цельной
концепции. Если где-либо обнаруживалась склонность к философскому мышлению,
она сразу же ставилась под подозрение. Так, потребовалось пять лет, прежде
чем на английский язык были переведены работы крупнейшего из представителей
современной антропологической мысли француза Клода ЛевиСтросса. И это при
том, что его "структурная антропология" превратилась в объект
ожесточеннейших споров, начиная с Коллеж де Франс и кончая интеллектуалами
самых маленьких кафе.

Понятие "культура", например, у североамериканских археологов имело столько
значений, что в конце концов почти полностью потеряло всякий смысл.
Появилась даже книга, целиком посвященная определению понятий4. Особенно
подозрительно относились к появлению любой всеобъемлющей концепции,
выходившей за рамки их ограниченных представлений, бесчисленные местные
археологи, страдавшие чрезмерно узкой специализацией, так называемые
"археологи колоколен". Чистейшим исключением явились Франц Боас и Альфред
Л. Крђбер, Маргарет Мид и Рут Бенедикт, которые уже в то время пытались
подходить к своим исследованиям с глобальных позиций. Совершенно необычными
явились их попытки делать на основе исследований широкие выводы, обобщения
и создавать гипотезы, имеющие значение для развития науки и образования.
Когда Рут Бенедикт в одном из исследований об индейских племенах ввела
предложенные Ницше понятия "аполлинический" и "дионисический" и
характеризовала народы пуэбло как "аполлинические", то такая характеристика
явилась совершенно чуждой для американской специальной литературы. Ее
произведение "Древнейшие формы культуры" (1934 г.) является единственным в
своем роде и по праву принесло ей мировую известность. Оно оказало влияние
на Европу, на европейскую мысль, что является чрезвычайно редким для
североамериканских работ по антропологии и извиняет полное незнание
европейцами доколумбовой истории Северной Америки.