коричневые стены из адобов. Слабый свет,, пробивавшийся наружу из люков в
крышах одной-Двух кив, означал^ что там шли приготовления к какой-либо
церемонии или проходило тайное собрание одного из культовых сообществ.
Приглядевшись повнимательнее, вероятно, можно было заметить силуэт
часового, который на короткий миг возникал на фоне ночного неба, когда
менял место. Пуэбло было погружено в полную тишину. Она лишь изредка
нарушалась лаем собак или плачем младенца. Глубокая тишина царила вплоть до
восхода утренней звезды, когда охотники начинали осторожно покидать пуэбло,
а занимавшаяся заря, постепенно разгораясь, гасила свет звезд и возвещала
приближение нового дня в жизни пуэбло Ацтек" 5.

Но тут наступают загадочные события.

Если это идиллическое описание соответствует действительности (а оно не
содержит ни единого намека на возможное нарушение идиллии), то становится
совершенно необъяснимым, почему это процветающее сообщество вдруг
неожиданно распалось и исчезло, не оставив никакого следа. Все должно было
произойти очень быстро. И тем не менее жители, судя по всему, располагали
необходимым временем, чтобы, образно говоря, упаковать свой багаж, ибо они
забрали с собой все, что представляло хоть какую-то ценность. Моррис и
работавшие вслед за ним другие археологи не смогли найти после них никаких,
даже самых незначительных предметов. Не сохранилось ни следов пожара, ни
трупов людей, умерших от чумы, которые могли бы указать причину панического
бегства жителей. Нет ни малейших намеков на возможность их изгнания
каким-то воинственным племенем. Нет никаких следов кровопролития, возможно
учиненного новыми пришельцами.

Около 1150 г. н. э. пуэбло оказалось совершенно опустевшим, словно город
призраков. В нишах "окон" обосновались совы. По помещениям сновали крысы.
Ветер надувал через трещины стен кучи песка до тех пор, пока он не покрыл
полы двадцатисантиметровым слоем. Только раздававшийся за мертвыми стенами
то там, то здесь треск рушившихся одно за другим перекрытий, через которые
промыли себе путь дождевые потоки, изредка нарушал царившее здесь
безмолвие.

Пуэбло оставалось покинутым на протяжении целых ста лет.

Загадочным является и то, что этот уход почти полностью совпадает по
времени с таким же бегством жителей пуэбло Чако. Но в Чако-Каньоне,
совершенно очевидно, бегство было вызвано катастрофическим изменением
водного баланса. Это изменение полностью нарушило систему водоснабжения,
которая не могла больше обеспечить тысячи людей. Однако их уход, начавшись
около 1100 г., растянулся на многие десятилетия. Весьма вероятно, что
именно одна из первых групп переселенцев двинулась на север в плодородную
долину реки Анимас. Там она основала Ацтек, подчинив себе находившуюся на
гораздо более низкой ступени развития общину древних обитателей тех мест -
"корзинщиков".

Трудности водоснабжения, погнавшие в путь строителей Чако, совсем или почти
не были известны Ацтеку. Река Анимас никогда не пересыхала полностью.
Вместе с тем отдельные факты позволяют предположить, что она, возможно,
изменила русло и таким образом настолько нарушила систему водоснабжения
полей, что ее либо не смогли, либо не захотели восстанавливать. Мы этого не
знаем. В высшей степени вероятно, что тысячи мужчин из пуэбло Ацтек вместе
с женщинами и детьми направились обратно на юг, к людям Чако, если те
действительно являлись их сородичами. Они, видимо, застали их тоже давно
готовыми двинуться в путь и отправились дальше к могучей реке Рио-Гранде в
страну индейцев хопи, где их следы окончательно теряются во тьме веков.

Однако мы сталкиваемся с новой загадкой.

Примерно сто лет спустя город призраков был заселен новым народом. Точнее
говоря, это произошло между 1220 и 1260 гг. н. э., когда вновь, особенно
между 1225-1250 гг.. отмечается, правда более короткий, чем прежде, период
бурного строительства. Работы продолжались на протяжении жизни целого
поколения. За это время дети успели вырасти и обзавестись собственными
семьями.

Факт полного отсутствия жителей в Ацтеке на протяжении предшествовавших ста
лет неопровержимо доказан археологами. Пришельцы строили новые помещения
внутри засыпанных песком, щебнем и балками старых, прямо поверх неубранного
мусора. Кроме того, они уменьшили многие прежние помещения, возведя внутри
них новые стены, и уменьшили входы. Их архитектурный стиль, бесчисленные
предметы обихода и керамики, оставшиеся после них, свидетельствуют о
бесспорном влиянии, исходившем на этот раз с севера - из Меса-Верде, а не
из расположенной южнее долины Чако. Они восстановили также Большую киву, но
сделали это небрежно, не в строгом соответствии с прежним стилем. Пришельцы
вновь использовали ее. Были построены новые, менее крупные кивы измененной
формы. Опорные балки старых построек были выломаны и установлены на новых
местах. Кроме отесанного песчаника, теперь в строительстве стали
использовать булыжник. Своеобразное сооружение с тремя стенами в его
нынешнем виде представляет собой так называемый курган Хуббарда. И в целом
религиозный центр позволяет сделать вывод, что в этот период "священники"
или знахари доминировали сильнее, чем когда-либо в прошлом.

Самое крупное отличие от периода Чако, отмеченное Моррисом, заключалось в
количестве захоронений. Он теперь наталкивался на них повсюду. Захоронений
было не меньше 149. Чаще всего они располагались под полом жилищ, в которых
родственники умерших после их погребения продолжали жить как ни в чем не
бывало. Многие трупы были тщательно захоронены. Отправляя пх в последний
путь, родственники клали в могилы большое количество различных предметов
обихода. Но так продолжалось недолго. Неожиданно захоронения начали
производиться словно бы в большой спешке, а рядом с мертвецами почти
перестали класть какую-либо утварь. Затем грандиозный пожар уничтожил почти
все восточное крыло пуэбло. Было ли это следствием несчастного случая? Или
на этот раз в пуэбло ворвались враги и сожгли его? Или же жители, покидая
пуэбло, сами подожгли свои дома?

А ведь они действительно покинули его.