Эрфурта,  - перед остатками двух колоссальных, сделанных из песчаника статуй
царя Аменофиса III, о которых упоминал еще Геродот.
     Колоссами Мемнона называли  их древние  греки. Когда Эос  появлялась на
горизонте, ее сын Мемнон начинал стонать и жаловаться, и звуки его голоса, в
котором не  было ничего человеческого, до  глубины души волновали всех, кому
приходилось  их  услышать.  Об этом сообщали Страбон  и Павсаний. Много  лет
спустя жалобу Мемнона  захотели послушать римский  император Адриан (130 год
до н. э.) и его супруга Сабина; звуки, которые они услышали, потрясли их  до
глубины  души. Впоследствии  Септимий  Север  приказал восстановить  верхнюю
часть статуй  с помощью плит из песчаника, и тогда  звук пропал. Мы и до сих
пор не имеем еще достаточно ясного научного объяснения этого явления, хотя в
былом существовании его не приходится сомневаться.
     Здесь вдоволь поработали ветры столетий. Ванслебу еще  удалось  увидеть
нижнюю половину одной из статуй. Питри застает только руины. Он  может  лишь
догадываться, что  каждая  статуя была  не менее двенадцати  метров в вышину
(средний палец, сохранившийся на руке  южного колосса,  имел в  длину 1 м 38
см).  Неподалеку от этого места Питри находит вход в пирамиду в  Хаувара,  а
тем самым - затерянную гробницу Аменемхета и  его дочери Пта-Нофру. Об  этом
его открытии стоит рассказать подробнее.
     Полный  список  всех  его раскопок не может быть  приведен  здесь - это
совершенно  излишне  в  книге, которая  не  является  биографией  Питри.  Он
занимался раскопками всю жизнь, не  останавливаясь  на  чем-то  одном,  как,
например,  Эванс,  который  посвятил изучению  одного лишь Кносского  дворца
целых  двадцать  пять лет своей жизни.  Питри действительно  "просеял"  весь
Египет, совершив при этом путешествие в глубь трех тысячелетий. В результате
он  стал крупнейшим специалистом в той области  древнеегипетского искусства,
которая  являлась наиболее интимной и относилась к малым формам, - в области
керамики  и   пластики.   (Питри  первый   систематизировал   и   расположил
хронологически египетское  прикладное искусство, проложив дорогу последующим
исследователям.)   Одновременно   Питри   был  знатоком  самого  великого  и
величественного  из всего того, что  досталось  нам в  наследство от древних
египтян, - огромных надгробных памятников, пирамид.
     В  последних  разделах мы  больше занимались  историей, чем  историями,
перечислением фактов,  чем приключениями,  но пусть читатель  не посетует на
нас за это. Надеемся, он будет вознагражден в последующих главах.
     В  1880  году  в  Гизэ на  поле пирамид появился чудаковатый  европеец.
Осмотрев местность, он обнаружил  заброшенную гробницу, к  которой кто-то из
его  предшественников приладил  дверь,  возможно  приспособив  гробницу  под
склад.  Странный путешественник объявил своему носильщику, что он собирается
здесь поселиться. Уже на следующий  день  он водворился в гробнице; на одном
из ящиков стояла  лампа, в углу потрескивала  печка - Уильям  Флиндерс Питри
был у себя дома. А по вечерам, когда тени становились лиловыми, некий догола
раздетый англичанин переползал через развалины у основания Большой пирамиды;
добравшись  до входа, это привидение исчезало в накаленной солнцем гробнице.
После полуночи он возвращался назад с резью в глазах, с головной болью, весь
в поту  - ни дать  ни  взять человек,  вырвавшийся  из  огнедышащей печи, и,
усевшись  за свой ящик,  переписывал записи и заметки, сделанные в пирамиде:
измерения высоты, ширины и  длины  ходов, наклонов углов, -  попутно излагая
свои первые гипотезы.
     Гипотезы? О  чем?  Разве  было  что-либо таинственное в  этой пирамиде,
стоявшей  на  протяжении  многих  тысячелетий  на виду  у всех?  Еще Геродот
любовался ею  (о сфинксе он даже  не  упоминает), ее называли  одним из семи
чудес света.  Но  ведь чудо -  это уже что-то необъяснимое.  Разве уже  само
существование  этих  пирамид  не  давало человеку  XIX века,  века  техники,
рационализации  и механизации, не  верящему  в бога и не  видящему  смысла в
возвеличивании  материально  бесполезных  вещей,  достаточно  оснований  для
недоуменных вопросов?
     Было  известно,  что  пирамиды  - это гробницы,  колоссальные  дома для
саркофагов.  Но  что,  черт  возьми,   заставляло  фараонов   строить  такие
гигантские,  не имевшие себе равных  в  мире  сооружения? (В те  времена  их
считали  единственными в  мире;  сегодня  мы  знаем,  что  примерно такие же
сооружения  были найдены и в джунглях тольтеков в  Центральной Америке.) Что
заставляло фараонов превращать свои гробницы в крепости с тайными входами, с
глухими дверями,  с подземными коридорами,  упиравшимися в  гранитные блоки?
Что заставило Хеопса взгромоздить над своим саркофагом целую гору  -  два  с
половиной  миллиона кубических метров известняка? Ночь за ночью полуослепший
англичанин, задыхаясь в раскаленной  атмосфере полуразрушенных ходов, упорно
продолжал свою работу; он стремился разрешить при помощи  научных достижений
своего столетия  загадки пирамид, тайны их сооружения  и архитектуры и  дать
ответ на  те  вопросы,  которые возникали у всех, кому пришлось эти пирамиды
увидеть.  Многие  его гипотезы были впоследствии подтверждены,  другие  были
опровергнуты новыми исследованиями. Наши сегодняшние сведения о пирамидах мы
почерпнули не только из  открытий Питри,  а  цифры, которыми мы  пользуемся,
являются, разумеется,  новейшими данными,  но, когда мы  отправимся по следу
тех,  кто  лишил  саму  идею  создания  пирамид всякого смысла  -  по следам
грабителей, - мы снова возьмем себе в проводники Питри.
     Перенесемся  более чем на четыре с половиной тысячелетия назад; от Нила
к  расположенной  неподалеку  строительной  площадке  движется  живой  поток
полуголых  рабов  -  светлокожих  и черных,  толстогубых  и с  приплюснутыми
носами, с бритыми головами, - распространяя смешанный запах  дешевого масла,
пота,  редьки, лука  и чеснока (согласно  Геродоту,  только на одно  питание
рабочих,  сооружавших  пирамиду  Хеопса, было  израсходовано в  переводе  на
современные  деньги  семь  миллионов  марок).  Вскрикивая и  взвизгивая  под
ударами  бичей  надсмотрщиков,  они  бредут   по  гранитным  плитам  дороги,
протянувшейся от Нила к месту постройки; стеная  под тяжестью  врезавшихся в
плечи веревок, они тащат огромные, медленно передвигающиеся на катках тачки,
груженные  камнями, каждый объемом более одного кубического  метра. Так  под
стоны и крики росла на костях рабов пирамида. Она росла двадцать лет подряд,
и на протяжении всех этих лет каждый раз, когда Нил выбрасывал свои  илистые
воды на прибрежные поля, когда прекращались все полевые работы, надсмотрщики
вновь сгоняли сотни тысяч рабов  для постройки  гробницы, которая называлась
Ахет Хуфу - Горизонт Хеопса!
     Пирамида поднималась все выше и выше. С помощью одной лишь людской силы
были  поставлены  и  взгромождены  друг на друга 2 300 000  каменных блоков.
Каждая из четырех сторон  пирамиды имела в длину более 230 метров. Высота ее
в  конце концов  достигла  146 метров. Гробница одного-единственного фараона
почти не уступает по высоте Кельнскому собору, она выше Собора св. Стефана в
Вене и значительно выше Собора св. Петра в Риме - самой большой христианской
церкви в мире, которая могла бы свободно разместиться в гробнице египетского
фараона даже вместе с лондонским  Собором св.  Павла. Общая  кубатура  этого