хотя бы  две-три попытки соединиться с  Макдональдом. Если бы тот продолжал
стоять в  с. Войнуты и Таурогене, где он  находился 25-го или вернулся туда
26-го, то соглашение с Йорком так бы и не состоялось. Но так как Макдональд
продолжал  свой путь,  а русские,  находясь между  ним и  генералом Йорком,
могли  воспрепятствовать передаче  Йорку сообщений  и приказов  маршала, то
Йорк мог сделать вид, будто он покинут Макдональдом.

Генерал  Дибич хорошо  это понимал,  но все  же не вполне  доверял генералу
Йорку; действительно, если бы  последнему удалось при помощи маневрирования
заставить  Дибича приблизиться к  Тильзиту, а  затем если бы  Йорк пробился
силой, то  Дибич сыграл бы в  этом деле неважную роль,  и все его поведение
представилось бы в несколько двусмысленном свете.

Поэтому генерал Дибич всячески старался ускорить принятие решения генералом
Йорком  и неустанно  протестовал против  дальнейшего отхода назад;  с своей
стороны  генерал Йорк  старался  его успокоить,  а сам,  хотя  и небольшими
переходами,  продолжал продвигаться.  Таким образом,  Дибич прибыл  26-го в
Шелель,  27-го  в  Пагермонт, 28-го  через  Тауроген  в селение  Вилкишкен,
находящееся  всего лишь  в  2 милях  от  Тильзита. В  этот день  Макдональд
вступил в Тильзит с последним эшелоном и предполагал дождаться здесь Йорка,
прибывшего в  Тауроген. По существу  ничто не стояло на  пути их соединения
кроме редкой цепи казачьих разъездов.

Теперь можно было бы  считать все дело проигранным, если бы генерал Йорк, в
сущности, уже не был сильно скомпрометирован своим медленным продвижением и
ведением бесконечных  переговоров с неприятелем. С  точки зрения его личных
интересов он едва ли мог вернуться назад.

В полдень  29-го автор,  выступивший из Таурогена  в предшествовавшую ночь,
вновь был  послан туда к генералу Йорку. На этот раз  он привез с собою два
письма, на которые смотрели, как на последнее средство.

Первое  письмо исходило  от  начальника штаба  армии Витгенштейна  генерала
д'Овре  и  было  адресовано генералу  Дибичу.  Оно  содержало прежде  всего
несколько упреков в том,  что последний до сих пор не довел до конца дело с
генералом Йорком.  Одновременно ему сообщалась диспозиция витгенштейновской
армии, из которой можно  было усмотреть, что основной авангард Витгенштейна
под командой генерала Шепелева должен был прибыть 31-го в Шилупишкен, а сам
Витгенштейн - в Зоммерау.

Шилупишкен лежит на западной дороге, ведущей из Тильзита на Кенигсберг. Эта
дорога проходит  через лес,  где на протяжении  4 миль она  образует частые
теснины. Уже под с.  Шилупишкен, где она пересекает небольшую водную линию,
эта  дорога  образует  узкий  проход.  Между  тем  Зоммерау,  куда  генерал
Витгенштейн  предполагал прибыть,  находится от  Шилупишкена всего  в одной
миле. Если бы Витгенштейн действительно осуществил свой марш таким образом,
а Макдональд захотел бы дождаться генерала Йорка в Тильзите, куда последний
мог   поспеть  лишь   30-го  поздно   вечером,  то   представлялось  весьма
сомнительным,  удалось  ли бы  обоим  пройти лес.  Правда, Витгенштейн  был
намного сильнее  Йорка и Макдональда  вместе взятых, но этого  они могли не
знать  наверное,  и  если  они  не  должны  были  непременно  считать  себя
отрезанными, то  во всяком случае дальнейшее  их отступление находилось под
большим  сомнением. Все  эти  обстоятельства имели  известное значение  для
генерала Йорка. Поэтому в  письме генерала д'Овре предписывалось ознакомить
его  с этим положением,  а также предостеречь  его, что  если он с  этим не
посчитается и  не положит  конец своему двусмысленному поведению,  то с ним
поступят,  как со  всяким  другим неприятельским  генералом, так  что после
этого уже ни при каких условиях о дружественном соглашении не будет и речи.

Вторая бумага была  нижеследующим письмом маршала Макдональда, адресованным
герцогу Бассано и перехваченным войсками Витгенштейна.

Штульген, 10 декабря 1812 г.

Дорогой герцог.

Вы  мне  ничего  не  пишите, поэтому  посылаю  к  Вам  за вестями.  Офицер,
прибывший  из  Вильно,  сообщил нам  нелепые  слухи,  циркулирующие в  этом
городе;  впрочем,  он  уверяет,  что  видел,  как  проехал  Его  Величество
Император, направлявшийся, по словам  этого офицера в Ковно, куда последует
за ним и Ваша Светлость.

Не  могу  поверить  всему  тому,  что  я  только  что  прочитал  в  русских
бюллетенях, которые  я вам посылаю,  хотя в них называют  лиц, которые, как
мне известно,  действительно входили в  состав 2-го и 9-го  корпусов. Жду с
минуты  на минуту,  что  вы мне  сообщите истинное  положение дел.  Бомба с
генералом  Йорком,  наконец,  взорвалась;  я  полагал,  что  мне  следовало
проявлять  больше  твердости при  наличии  положения  в том  виде, как  его
представляют себе  гг. офицеры  прусского генерального штаба.  Сам прусский
корпус не  плох, но  его портят; настроение резко  изменилось, но несколько
милостей,  несколько  наград, и  мне  удастся  его снова  поднять, лишь  бы
офицеры, на  которых я указываю,  были немедленно удалены, о  них жалеть не
будут: две трети всей армии их ненавидят.

Ради  бога, дорогой  герцог,  напишите мне  словечко, чтобы  я  знал, какие
позиции предполагается занять, с  своей стороны я сосредоточиваю свои силы.

Обнимаю вас сердечно

Макдональд.

Первое  из этих  писем не  могло произвести  на такого человека,  как Йорк,
особого впечатления, но  как лжеоправдательный документ военного характера,
если бы  прусское правительство  захотело использовать его  в переговорах с
французским, оно имело большое значение.

Второе письмо должно было, по меньшей мере, снова пробудить в душе генерала
Йорка все его озлобление,  которое могло несколько ослабеть в последние дни
под    влиянием    сознания    собственной    вины   перед    Макдональдом.