Генерал Йорк и Клейст  с 10 000 человек на расстоянии полумили к востоку от
Колтынян.

Против них у Колтынян генерал Дибич с 1 400 человек.

Макдональд с  4 000 приблизительно у с. Войпуты,  в шести милях от Колтынян
на западной дороге, ведущей в Тильзит.

Гранжан с  6 000 под Таурогеном, в четырех милях от  Колтынян и на таком же
расстоянии  от  с.  Войнуты,   на  восточной  дороге,  ведущей  в  Тильзит.

Генерал-майор  П.  В.  Кутузов  с  4000  у  Пиктупенена,  на  дороге  между
Таурогеном и Тильзитом; частью сил он занимал Тильзит.

Генерал Шепелев,  настоящий авангард  Витгенштейна, силою в  4000 человек у
Вилоны, на расстоянии одного перехода от Юрбурга.

Наконец,  граф Витгенштойн  с 15 000  человек еще  далее на один  переход к
Кейданам.

На  следующий день, 26-го,  когда генерал  Йорк должен был  продолжить свой
путь через  Колтыняны, эта группировка сил  изменилась в том отношении, что
каждый  из  названных  отрядом  продвинулся вперед  к  своей  цели на  один
переход.  Только генерал-майор  П.  В. Кутузов  остался на  месте,  а силы,
выдвинутые им в Пиктупенен под начальством генерала Власова, были атакованы
находившейся  при   авангарде  генерала  Гранжана   прусской  кавалерией  и
отброшены к Тильзиту с  потерей двух слабых батальонов и нескольких орудий;
там   разбитые   части   были    приняты   генералом   П.   В.   Кутузовым.

П. В. Кутузов отошел  к Рагниту, расположенному на левом берегу Немана на 2
мили выше Тильзита; теперь как Пиктупенен, образующий некоторое дефиле, так
и Тильзит были заняты французами.

Макдональд  со своей колонной  находился у  Коадъютена, в одном  переходе к
северо-западу от Пиктупенена.

Мы видим, что генерал Йорк был лишен всякой поддержки, но, конечно, отряд в
составе  1 300  коней  не был  в  состоянии серьезно  преградить ему  путь.
Правда,  до Пиктупенена,  где  стоял Гранжан,  или до  Коадъютена,  где был
Макдонодьд, оставалось  два больших  перехода, и русская  кавалерия на этом
пути захватила бы у  него значительную часть большого обоза, следовавшего с
его отрядом; кроме того,  ему пришлось бы понести известные потери, так как
его  кавалерия   была  слишком  слаба,  чтобы   заставить  генерала  Дибича
окончательно  отойти; наконец,  он не  мог знать,  не подойдут ли  к Дибичу
другие  русские отряды,  в том  числе сам  Витгенштейн; однако,  при других
обстоятельствах эти соображения ни на одно мгновение не смутили бы генерала
Йорка.

25-го обстановка  начала внушать Макдональду сильное  беспокойство. С одной
стороны,  получено  было  известие, что  Тильзит  и  Пиктупенен уже  заняты
русскими, с  другой -  он не получал  никаких донесений от  генерала Йорка.
Чтобы  не бросать  последнего на  произвол судьбы,  он 26-го  выполнил лишь
небольшой  переход  в  2  мили от  Войнуты  до  Коадьютена,  а 27-го  снова
небольшой переход  в 2 мили  в направлении к Тильзиту  до Шильгаллена. Лишь
28-го  вступил  он в  Тильзит  и  пробыл там  весь  день  29 декабря,  хотя
дальнейшее  его отступление  не могло  не внушать  ему сильной  тревоги. Он

полагал, что за эти четыре дня генерал Йорк, несомненно; смог бы подойти, а
потому с  тревогой ожидал  вестей от него. Несколько  попыток переслать ему
приказания, при  посредстве даже сильных разъездов,  не увенчались успехом,
так  как   посланные  всякий   раз  наталкивались  на   русскую  кавалерию.

Обратимся теперь  снова к генералу  Йорку. К вечеру он  подошел с остальной
частью корпуса  к генералу Клейсту и  через офицера, которого генерал Дибич
вновь к  нему прислал, он передал последнему,  что готов переговорить с ним
между  передовыми  постами  обеих  сторон.  Это  свидание  и  состоялось  с
наступлением ночи.

Мы должны теперь остановиться на некоторое время на личности генерала Йорка
и на том положении, в котором он находился.

Генерал Йорк был человек  лет 50. Он отличался храбростью и способностями к
военному  делу.  В молодости  он  служил  в голландских  колониях и,  таким
образом,  повидал  свет  и   расширил  свои  умственный  кругозор.  Пылкая,
страстная  воля,  скрываемая  под  личиной  наружной  холодности,  огромное
честолюбие,  всегда  маскируемое выражением  покорности  судьбе, сильный  и
смелый  характер  являлись  отличительными  особенностями  этого  человека.
Генерал  Йорк был  человек  честный, но  вследствие своей  непроницаемости,
скрытности  и желчности  являлся плохим  подчиненным. Личные  отношения для
него  ничего  не  значили;  все,  что  он  делал, он  совершал  ради  своей
репутации, а также потому, что по природе своей являлся чрезвычайно дельным
человеком. Самым дурным в  нем являлась скрытность, прятавшаяся под личиной
резкости и прямоты. Он любил хвастаться в моменты, когда в действительности
считал положение почти безнадежным, но еще охотнее притворялся, что считает
все  дело  проигранным,  когда  по  существу  не  видел  особой  опасности.

Он,  безусловно,  являлся  одним из  самых  выдающихся  людей нашей  армии.
Шарнгорст  установил его  пригодность для  дела в  тот самый  период, когда
столь многие обнаружили свою полную негодность, и ценил ее тем более, что с
этим качеством  в Йорке соединялась сильная  антипатия к французам. Поэтому
Шарнгорст  старался всегда  поддерживать с Йорком  дружественные отношения,
хотя в  глубине души у  последнего все время кипела  затаенная злоба против
него. По  временам казалось,  что это чувство должно  прорваться наружу. Но
Шарнгорст  делал  вид, что  этого  не  замечает, и  выдвигал  Йорка на  все
должности,   где   человек   подобного   рода   мог   оказаться   полезным.

Когда вспыхнула война с  Россией, французы предлагали назначить командующим
старого и слабого генерала  Граверта, человека весьма посредственного ума и
характера, притом  давно уже  не занимавшего позиции,  враждебной интересам
французов  в  Европе.  Король   Пруссии  счел  нужным  согласиться  с  этим