18 декабря  прибыл офицер, посланный  из Вильно с приказом  о выступлении и
подтверждении  всех  плохих  вестей;  19-го  Макдональд  двинулся  четырьмя
колоннами.  Две из  них  состояли из  дивизии Гранжана  и 6  батальонов, 10
эскадронов и  2 батарей пруссаков под  командой генерала Массенбаха; другие
две из  остальных прусских  частей под командой генералов  Йорка и Клейста.
Первые две колонны, при которых находился сам маршал, выступили днем раньше
и двигались все время  на один переход впереди двух других колонн. Дорога в
общем  шла  через  Янишки,  Шавли  и  Колтыняны, откуда  одна  должна  была
следовать через  Тауроган и  Пиктупенен, а другая через  Поюрце, Коздютен и
Рукен    на   Тильзит.    Маршал    находился   при    последней   колонне.

Марш  совершался  довольно  быстро:  две  первые  колонны,  выступившие  19
декабря,   достигли   через   неделю   Пиктупенена  и   его   окрестностей,
расположенных в  30 милях от  Митавы. Много снега, сильные  морозы и плохие
дороги  еще  более затрудняли  этот  марш.  В этих  условиях генерал  Йорк,
выступивший из  Митавы только 19-го вечером  и обремененный большим обозом,
отстал с двумя другими колоннами от маршала Макдональда на два перехода. Он
прибыл  в окрестности  Колтыняп лишь  25-го вечером,  а в этот  день маршал
находился уже в Войнутах в шести милях впереди.

Эта задержка генерала Йорка  едва ли являлась умышленной; она, по-видимому,
в достаточной мере оправдывается обстоятельствами.

Витгенштейн,   предоставив   своему  корпусу   несколько   дней  отдыха   в
окрестностях  Неменчина,  выступил  17  декабря и  взял  направление  через
Вилькомир  и Кейданы  к  Юрбургу на  Немане. Кроме  обычного  авангарда под
командой  генерал-майора Шепелева,  он выдвинул,  вперед два  других, более
слабых отряда, состоявших преимущественно  из кавалерии. Отряд под командой
генерал-майора  П.  В. Кутузова  состоял  приблизительно из  4000 пехоты  и
кавалерии и находился 20-го, когда граф Витгенштейн прибыл в Вилькомир, уже
в  шести переходах  впереди,  в Юрбурге,  у переправы  через  Неман. Второй
отряд, которым временно  командовал генерал-квартирмейстер генерал Дибич (в
свите которого находился автор),  состоял из Гродненского гусарского полка,
трех казачьих полков, всего  1300 коней, одного егерского полка, в котором,
однако, насчитывалось всего лишь  120 человек и 6 орудий конной артиллерии.

Этот отряд 20-го находился уже в Колтынянах, в семи переходах впереди графа
Витгенштейна, в  направлении на  Мемель. Генерал Дибич еще  не имел никаких
сведений о  Макдональде и не  сомневался в том, что  последний двигается на
Мемель, чтобы  уйти по  косе Куришгафа; в  таком случае он  оказался бы вне
удара.  Дибич намеревался  пересечь Самогитию  и захватить  Мемель. Миновав
Тельши и уже приблизившись  к Мемелю на два перехода, он вдруг узнал 23-го,
что Макдональд отнюдь еще не ушел, а как раз находится в движении от Шавли.
Это   известие  казалось   почти   невероятным,  но   поступил  целый   ряд
подтверждений. Генерал Дибич тотчас повернул назад и перешел в Ворни. Здесь
он услыхал 24-го, что  арьергард Макдональда находится в с. Вайгов, и решил
на другой  день преградить ему  дорогу у Колтынян. Выступив  рано утром, он
достиг  этого  пункта  к  10 часам  утра.  Прежде  всего  мы наткнулись  на
нескольких   прусских  маркитантов,   принадлежавших  к   войскам  генерала
Массенбаха. Они показали, что  позади остались только два эскадрона гусар и
две  роты  егерей,  а  остальные части  уже  пришли  вперед. Генерал  Дибич
расположил войска  так, чтобы  отрезать путь отступления  этому арьергарду.

Два брата  автора служили в прусском корпусе Йорка;  из них старший, в чине
майора, командовал егерями, входившими в состав этого корпуса; можно было с
полной  вероятностью  предположить,  что  он  как  особенно  пригодный  для
командования  небольшими  передовыми  частями  офицер окажется  начальником
всего  арьергарда. Мысль,  что  здесь, может  быть, придется  увидеть брата
взятым  в плен, была  для автора  гораздо мучительнее, чем  представление о
том, что придется сражаться  друг против друга в течение нескольких дней. А
потому  неописуемой  радостью было  для  него  сообщение других  отставших,
которые показали, что арьергард  состоит из четырех батальонов пехоты, двух
эскадронов  кавалерии и  одной  батареи и  находится под  командой генерала
Клейста.

Генерал Дибич  во главе  1400 человек, не имея  возможности рассчитывать на
какую-либо поддержку на далеком  расстоянии вокруг, конечно, не имел в виду
серьезно схватиться  с таким сильным арьергардом,  тем не менее он пожелал,
как это  делается в карточной  игре, пустить в ход  маленький козырь, чтобы
увидеть,  как  распределились карты.  Он  спросил  автора, не  хочет ли  он
доехать  в качестве  парламентера к  генералу Клейсту.  На это  пишущий эти
строки  отвечал,  что  он  как  русский офицер,  конечно,  выполнит  всякое
возложенное  на него  поручение, но  он предпочел  бы, чтобы  генерал Дибич
послал  туда  вместо   него  какого-нибудь  лифляндского  или  курляндского
офицера, который так же хорошо владеет языком; при этом первое впечатление,
произведенное на прусского генерала, будет, вероятно, менее непонятным, чем
если предложение  будет передано одним из  тех прусских офицеров, которые с
началом войны  покинули прусскую службу, чтобы  перейти на русскую к вящему
неодобрению со стороны большинства прусских генералов. Дибич, разделяя этот
взгляд, послал к противнику майора фон-Рейне.

Последний  должен  был  объяснить генералу  Клейсту,  что  прямой путь  ему
прегражден   значительным  отрядом,   что  имеется  возможность   придти  к
соглашению  и избежать  напрасного кровопролития,  и поэтому  генерал Дибич
желал бы лично переговорить с генералом Клейстом.

Майор Рейне вернулся с ответом, что генерал фон-Клейст не может вступить ни
в какие  переговоры, так  как не он  является командующим: что  сам генерал
Йорк  находится  еще  позади  и  прибудет  к вечеру;  пока  вопрос  следует
отложить. Теперь стало ясно, что мы отрезали от Макдональда не арьергард, а
главные силы прусского корпуса.

Генерал Дибич должен был почитать себя счастливым, что судьба его поставила
в эти  условия. В военном отношении он мог  ожидать лишь ничтожных выгод от
занятого  положения,  но  возможность  придти  к  соглашению  с  пруссаками
представляла чрезвычайную ценность.

Расположение    в   этот    день   различных   отрядов    было   следующее: