-- Промедление смерти подобно, -- пробасил Сытин.
     --  Именно,  --  кивнул  капитан.  --   Поэтому  Коллегия   постановила
провозгласить в  Древлянске  монархию, а вас, ваше высочество,  завтра же на
престол венчать.
     -- Как завтра?! -- растерялся Федор Федорович.
     -- Промедление смерти подобно, -- повторил стольник.
     -- Завтра, и ни днем позже, -- нахмурился капитан.
     --  Но  как же, как  же? -- заволновался вдруг  Федор  Федорович. -- Да
какой я монарх? -- Помедлил и выпалил последнюю причину своих сомнений: -- У
меня и наследника нету!
     -- Ну, это дело поправимое, -- усмехнулся Сытин.
     --  Наследник  будет,  -- отчеканил Зернов. --  Весной  следующего года
монархию  провозгласит соседний Всеславль, и там на престол венчают княгиню.
Достойная женщина...
     -- И покладистая, -- пророкотал стольник.
     --  Вот  вам,  ваше высочество,  и первый в  новейшей  русской  истории
династический брак. Таким образом государственная волость возрастет вдвое. И
дети будут.
     --  Два мальчика  и три  девочки,  --  уточнил  Сытин.  --  Ясно,  ваше
высочество?
     -- Ясно, -- кивнул  Федор Федорович и  спохватился: -- Другое не  ясно:
почему великий князь именно я? Мои предки разве Рюриковичи или Гедиминовичи?
     Спросив, удивился: как же раньше  в голову ему не пришел  такой простой
вопрос, который  сразу все  меняет!  Человек простых, не голубых кровей ни в
коем случае не может  быть монархом, а  то, что он не княжеского рода, Федор
Федорович  почему-то  знал  наверняка,  хотя  кроме  имени  своего  деда  из
родословной ничего не помнил.
     --  Не Рюрикович и не Гедиминович, -- вторя  вопросу Федора Федоровича,
зарокотал князь. -- Видите ли, ваше высочество, потомков здешних вотчинников
в живых нет, и Коллегия установила иной  принцип выбора. Дело в том, что еще
в  дорюриковы времена ваши пращуры в  здешних краях бортничали, и род ваш по
мужской  линии более  чем за  тысячу лет  не  прерывался. Предки ваши  вечно
крестьянствовали,  выше  сельских  старост не поднимались, но были, как  нам
думается,  истинными созидателями древлянской земли. Ежели  смотреть с такой
стороны, вы, ваше высочество, древностью рода можете со мной спорить.
     -- Кроме того, -- сказал Зернов,  -- вы приступили к сочинению книги, в
коей, на  наш взгляд, сумеете изложить суть той формы правления,  возглавить
которую вам предстоит.
     -- И это вы знаете, -- поглупел лицом Федор Федорович.
     -- Знаем, -- погладил свою рыжую бороду князь. -- Сочинение ваше станет
своего рода  наказом  потомкам -- будущим монархам и подданным.  Многие века
оно будет определять  принцип жизни нации, ну а потом, как говорят на земле,
что Бог даст.
     -- Вы -- ангелы Господни? -- выдохнул догадку Федор Федорович.
     --  Нет, хотя посланы по Его воле. Чин наш  по небесной табели о рангах
не определен. Мы исключение из правил, ибо ситуация на земле исключительная.
Шестая часть  мира почти что вздернута на дыбу, и мы с вами сейчас решили не
только судьбу России.
     -- Решили, -- как простой  смертный,  облегченно вздохнул  капитан.  --
Завтра нас в Древлянске уже не  будет.  Вы, ваше высочество,  один  на  один
останетесь с народом  своим  и  княжеством.  Богу  чаще  молитесь,  к мнению
Православной Церкви прислушивайтесь. Да сопутствует вам благодать Божия.
     -- Храм  сей, -- повел рукой  князь Сытин, -- помнится,  в хвалу Христу
Спасителю воздвигнут.
     -- Так,  -- кивнул Федор Федорович. --  В  тринадцатом  веке  татарский
тумен с этого места от города отошел.
     --  Вот-вот.  И  теперь  здесь  свершилось  нечто  подобное.  Вы,  ваше
высочество, сей храм восстановите, освятите. Думаю, он станет местом особого
поклонения народа.
     -- Ну вот вроде и все, -- вторично вздохнул  капитан. -- Прощайте, ваше
высочество.
     -- Прощайте, -- ответил Федор Федорович и вышел на улицу.
     Забившись на заднее сиденье "Волги", велел:
     --  Поехали,  -- и не заметил, как Саша включил мотор и машина медленно
двинулась в объезд церкви.
     Очнулся, когда автомобиль подкатил к дому купца Калашникова.
     -- Прибыли, -- сказал Саша. -- Ваша резиденция.
     За  сутки  купеческий дом чудесным образом  полностью  отремонтировали.
Уличный асфальт, еще вчера обезображенный россыпями песка, битым  кирпичом и
известкой, сиял. Вдоль тротуара тянулась  чугунная ограда, похожая издали на
старинные прабабкины кружева  с плотным и в то же время  легким  рисунком, в
котором  проглядывались и  древесные листья,  и  луговые  травы, и цветы,  и
неведомые звери.  У  высоких чугунных же ворот серела  тесовая будка из тех,
что сереют в столице возле посольств.
     -- Туда идите,  --  в  спину Федору  Федоровичу  сказал  Саша, и  Федор
Федорович плечом вперед прошел между приоткрытых створок и зашагал брусчатой
дорожкой вдоль электрических  фонарей к сидящему  на садовой  скамейке  деду
Акимушкину.
     Не  дожидаясь приближения Федора Федоровича, дед  встал, снял шапку,  а
когда  тот  подошел, поклонился чуть ли  не до земли,  провозгласив, правда,
прежнее:
     -- Здорово, Федька.
     -- Ты здесь кем? -- спросил Федор Федорович и разрешил: -- Садись.
     -- Один за  все про  все, --  ответил дед, усаживаясь.  --  Завтра,  --
кивнул на будку, -- милиционера выставят и штат пришлют.
     -- Ты почем знаешь?
     -- А  приятель твой, в  очках с ленточкой,  Чапельников,  домой  ко мне
приходил.  Велел  вот  калашниковский дом  стеречь,  тебя ждать.  Кефирчику,
сметанки принес. Сказал еще,  что завтра к одиннадцати депутация явится, а к
двенадцати тебя на царство венчать повезут.  Сон-то про Гостомысла, выходит,
в руку.
     -- Выходит, -- вздохнул Федор Федорович, присаживаясь.
     -- Выходит, ты у нас теперича, как его, монарх?
     -- Точно.
     -- Ну, слава Богу! Оно и лучше. В любом деле хозяин нужен, а тем паче в
государстве. Без хозяина-то не государственное правление выходит, а чехарда:
с чужого горба,  стало быть, кто кого выше сиганет. У меня  к  тебе, Федька,
просьба: ты меня  от себя не прогоняй. Расхода на меня  никакого  -- у  меня
пенсия, -- но зато  я  тебе всякое в  глаза  скажу. Буду  тут посиживать  да
поглядывать -- со стороны все видать.