скоро...
     Она умерла...
     Совсем другим отошел от ее холодеющего трупа Аскольд.
     Глаза его горели лихорадочным  блеском.  Лицо  осунулось,  губы  были
сухи, в волосах показались седины.
     Он был страшен. Даже  привычные  ко  всему  варяги  попятились  перед
ним...
     Страшным распаленным взглядом посмотрел он на  бесстрастно  стоявшего
перед ним Фоку.
     Стон дикого зверя вырвался из груди князя.
     - Разорвать его между деревьями немедленно! - крикнул он.
     Ни один мускул не дрогнул на лице византийского врача.
     К нему бросились славяне и потащили было из горницы.
     Из  соседнего  покоя  раздались  надрывающие   душу   крики   купцов,
понимавших, что теперь уже для них все кончено.
     - А с теми что прикажешь  делать,  княже?  -  дрожащим  от  бешенства
голосом спросил Всеслав.
     - Разметать конями по полю!.. Ее похоронить.
     - Она была христианка, княже! - раздался спокойный голос Фоки.
     - И вы, христиане, убили ее? - крикнул ему Дир.
     - Так было  суждено...  Молю  вас,  похороните  ее  по  христианскому
обряду!
     - Берите же его! - закричал вне себя от бешенства Аскольд. - И сейчас
же...
     Фоку утащили из покоев.
     Озлобление против него было страшное. Предательство казалось славянам
таким преступлением, за  которое  не  может  быть  пощады.  Весть  о  всем
случившемся в княжьих палатах уже успела обойти весь  Киев.  Толпа  народа
бежала отовсюду к молодому леску, где  уже  собрались  славянские  дружины
князей. Фока, по прежнему спокойный и бесстрастный, приведен был туда  же.
Он  столько  раз  видел  смерть,  сам,  по  приказанию  других,   совершал
преступления, что всегда готов был к своему смертному часу. Но он не знал,
что его ждет. Он плохо понимал славянское наречие, и смысл  слов  Аскольда
был ему почти недоступен.
     Оттого-то он и был так спокоен!
     Он даже не понимал, что готовится для него.  С  любопытством  смотрел
он, как веревками, привязанными к вершинам,  пригнуты  были  к  земле  два
стоявших близко друг от друга  молодых  деревца.  Потом  его  повалили  на
землю... Фока чувствовал, что его ноги  привязывают  к  нагнутым  вершинам
деревьев.  Раздалось  какое-то  восклицание.   Державшие   веревки   разом
отпустили их... Деревья быстро распрямились. Послышался  ужасный  рев,  на
толпу брызнуло откуда-то сверху что-то липкое...  теплое...  Но  это  было
одно мгновение.  Когда  все  взглянули  кверху,  то  окровавленная  масса,
растянутая в две противоположные стороны, качалась между вершинами  дерев.
С нее лилась кровь, сыпались какие-то куски.
     Это было тело  разодранного  пополам  между  деревьями  византийского
врача Фоки.
     Издали слышались вопли разметываемых по полю несчастных купцов...



                             16. ПОСЛЕДНИЙ ПИР

     Прах несчастной Зои был предан земле по христианскому обряду. На этом
настоял Всеслав. Зоя еще при жизни взяла с него клятву, что если она умрет
в Киеве, то он похоронит ее по обрядам, предписываемым христианством.
     Славяне того времени, как северного, так и южного союза, хотя и  были
язычниками, но ко всем другим религиям относились  довольно  хладнокровно.
Сами они в массе своей не меняли веры  в  Перуна,  в  Даждьбога,  веселого
Леля, но, если кто-либо из них уходил в христианство, он не  наживал  себе
этим беспощадных врагов между своими. Он мог оставаться в родимых  местах,
и никто бы не подумал причинить ему там зло за перемену веры отцов.
     Фанатиками веры славяне никогда не были.
     К тому же, в это  время  в  славянских  землях  начинало  мало-помалу
распространяться христианство,  проникая,  главным  образом,  с  побережий
Черного моря, где были цветущие греческие колонии.
     Таким образом,  первые  зачатки  христианства  были  получены  нашими
предками  именно  от  православной  Византии,  свято  хранившей   предания
апостольские,  а  не  от  отложившегося  от  нее  католического  Рима,  не
обращавшего в то время никакого  внимания  на  богатую  и  густонаселенную
страну.
     Будущее показало, что исполнилось пророчество Первозванного апостола:
свет христианства, истинный  свет,  такой,  какой  был  завещан  миру  его
Божественным Искупителем, засиял в землях славянских...
     О других посещенных им странах Первозванный апостол ничего  подобного
не говорил.
     В Киеве во времена  Аскольда  и  Дира  были  уже  христиане.  Поэтому
неудивительно, что на просьбу Всеслава  предать  тело  несчастной  Зои  по
обрядам  ее  веры,  убитый  горем  Аскольд  приказал   позвать   к   трупу
христианского "жреца".
     Зоя была похоронена как христианка.
     Лишь только могильный курган возвысился над ее  прахом,  звуки  рогов
возвестили, что князья  желают  говорить  со  своей  дружиной  и  киевским
народом.
     Народ собрался и не узнал своего любимого князя.
     Так постарел, осунулся и сгорбился за это время красавец Аскольд.
     - Народ киевский и храбрая дружина моя. Уходим мы в поход  дальний  и
опасный. Знаю и теперь уже я, что не вернутся многие. Но пусть не плачут о
них матери и жены. Смерть храбреца - счастье. Пусть утешаются и дети.  Они
будут сиротами, но, если приведет мне судьба вернуться  в  Киев,  всех  их
приму я к себе; если я не вернусь, то это  сделает  брат  мой  Дир,  а  не
вернемся мы оба, то должен принять к  себе  сирот  тот,  кто  заменит  нас
собой.
     - Зачем говоришь так, батюшка-князь? - раздались кругом  восклицания.
- Как это можно, чтобы ты не вернулся?!
     - Зачем сердце наше понапрасну смущаешь такими речами?..
     - Не ходи тогда уж лучше, оставайся с нами в Киеве!
     - Нет, все готово для похода, и мы пойдем!  Горе  тебе,  Византия!  -
вдруг раздражился Аскольд. - Никакая земная сила не спасет  тебя  от  этой
грозы... Только ты, киевский народ,  поклянись  нам,  что  останешься  нам