- Точно ты сама не понимаешь! Эх, видно придется посылать на Ильмень!
Там - действительные воины, а здесь, у нас, какие-то трусливые бабы...
     - Ты говоришь про ваших князей?
     - Про кого же больше? Про них!..
     - Хорошо! Ты пошлешь на Ильмень, что же будет дальше?
     - Что? Придет Рюрик, а не он сам, так пришлет к  нам  Олега;  вот  мы
тогда и посмотрим, что тут будет...
     - Да ведь это грозит смертью Аскольду и Диру.
     - Туда им и дорога!..
     Зоя вздрогнула вся.
     - Умоляю тебя, Всеслав, погоди делать это...
     - Тебе-то что? - удивился брат.
     - Как что? Хочешь, я тебе скажу? Я люблю Аскольда.
     - Ну а я люблю своих детей и каждую минуту страдаю за них!..
     - Ты помнишь, что я говорила тебе в первую после разлуки встречу?
     - Что?
     - Я пришла сюда ради мести за отца!
     - А, между тем, из-за тебя  Аскольд  все  откладывает  и  откладывает
поход.
     - Он не будет больше делать этого.
     - Уж не ты ли его заставишь?
     - Я!
     Всеслав презрительно усмехнулся.
     - Оставим это, - сурово вымолвил он, - скажу тебе только одно, что я,
пожалуй, и не рад теперь твоему возвращению в Киев.
     - Когда ты узнаешь все, ты будешь обрадован.
     - Вряд ли!
     - Поверь мне...
     Брат и сестра некоторое временя молчали.
     - Только еще раз, молю тебя, Всеслав, погоди посылать на  Ильмень!...
Клянусь тебе, Аскольд поведет вас...
     - Сказал он тебе, что ли?
     - Скажет!
     - Когда?
     - Скоро, очень скоро...
     Тон ее голоса был так уверен, что  Всеслав  вдруг  почувствовал  себя
убежденным.
     - Хорошо, сестра, я повременю немного, только очень  немного,  иначе,
если не я, так другие пошлют за Рюриком. Все томятся этим бездействием,  а
тут вот получены вести, что к нам едут византийские купцы, да на этот  раз
не просто так, а с дарами от самого византийского императора... Ох, уж эти
дары!.. Примут  их  князья,  отложат  поход  -  вот  и  полетит  весть  на
Ильмень...
     Зоя внимательно слушала слова брата.
     "Медлить нечего! - с тоской думала Зоя. - Если я не заставлю Аскольда
идти на Византию, ему придется плохо"...



                              9. ЧАРЫ ЛЮБВИ

     Едва только наступил вечер, Зоя, укутанная с ног до головы, вышла  из
покоев.
     Перед палатами князей, где она жила вместе со своим братом Всеславом,
была обширная поляна, на которой Аскольд и Дир давали пиры киевским людям,
а со всех других сторон раскинулся густой плодовый сад.
     Конечно, норманны и жители Киева развели сад с  самыми  прозаическими
целями - иметь всегда плоды и ягоды для  княжьего  стола,  но  Зоя  решила
воспользоваться им для своих целей.
     Она знала, что окна покоев Аскольда выходят в этот сад, и что в  этот
вечер Аскольд, по своему обыкновению последнего времени, был дома.
     Вечер был чудный, какие могут быть только  на  юге  в  начале  осени.
Полная луна с высоты небес заливала весь сад своим  ярким  светом.  Кругом
все было тихо. Киев давно уже спал. Плодовые деревья  и  гряды  с  ягодами
струили свой аромат...
     Молодая женщина осторожно обошла палаты князя и взглянула  в  сторону
окон.
     Окно в покое Аскольда было раскрыто настежь.
     Зоя улыбнулась, потом тихо, тихо, как бы про себя запела:

                        По дружке тоскует горлица,
                        По дружке, по ясном соколе;
                        Не летит в ее он гнездышко,
                        Позабыл свою подруженьку.
                        Истомилась грудь высокая,
                        Истерзалось сердце бедное
                        По желанном друге-соколе,
                        По его по ласкам искренним.

     При лунном свете она заметила, что у окна показалась  статная  фигура
Аскольда.
     Тогда Зоя выступила из тени и пошла мимо  окон,  делая  вид,  что  не
замечает князя.

                        Для тебя ли ненаглядного
                        У окна, окна косящета,
                        Не одну глухую ноченьку
                        Я сидела, сна не знаючи.
                        Ты лети ж, лети, соколик мой,
                        Приходи же, мил желанный друг,
                        Успокой мое сердечушко,
                        Что из белой груди рвется вон.

     Так продолжала она петь.
     - Зоя! - громко воскликнул Аскольд. - Ты ли это?
     Молодая женщина остановилась и приняла испуганный вид.
     - Это ты, князь? Прости, прости меня! Я побеспокоила тебя, я прервала
твой покой своей глупой песнью.
     - Нет, нет, Зоя, это ничего, ничего, я еще не  спал,  -  взволнованно
говорил Аскольд, - но ты здесь, ночью...