-- С большой охотой, -- немедленно согласился Ма Дай. -- Ведь я тоже
ненавижу Ян И!

     Вэй Янь снялся с лагеря и повел свое войско на юг.

     Когда Сяхоу Ба со своими воинами добрался до Учжанъюаня, противника там уже
не было. Сяхоу Ба бросился к Сыма И:

     -- Шуские войска ушли!

     -- Значит, Чжугэ Лян действительно умер! -- Сыма И даже ногой топнул с
досады. -- Скорее в погоню!

     -- Вы сами оставайтесь здесь, -- удержал его Сяхоу Ба. -- Пошлите
кого-нибудь из младших военачальников.

     -- Нет, я отправлюсь сам! -- оборвал его Сыма И.

     Возглавив войско, Сыма И и два его сына двинулись в направлении Учжанъюаня.
Но, ворвавшись в шуский лагерь, они убедились, что там никого нет. Тогда
Сыма И крикнул своим сыновьям:

     -- Я иду вперед, а вы торопите воинов!

     И умчался с небольшим отрядом.

     Сыма Ши и Сыма Чжао с войском остались позади. Дойдя до подножья гор, Сыма И
увидел вдалеке шуские войска и бросился за ними в погоню. Но вдруг за горой
затрещали хлопушки, загремели барабаны -- из лесу с развернутыми знаменами
вышел вражеский отряд. На ветру развевалось большое знамя, на котором были
иероглифы: "Ханьский чэн-сян, Усянский хоу Чжугэ Лян".

     Сыма И, побледнев от страха, увидел, как несколько воинов выкатили вперед
коляску, где, выпрямившись, сидел Чжугэ Лян с шелковой повязкой на голове,
в одеянии из пуха аиста, отороченном черной тесьмой, и с веером из перьев
в руке.

     -- Чжугэ Лян жив! -- отчаянно закричал Сыма И. -- Мы в ловушке!

     Он повернул коня, но в этот момент загремел голос Цзян Вэя:

     -- Стой, разбойник! Ты попался в западню нашего чэн-сяна!

     У вэйских воинов душа ушла в пятки; бросая по дороге доспехи, шлемы, копья,
алебарды, они бежали, ослепленные страхом.

     Более пятидесяти ли без оглядки мчался Сыма И. За ним неслись два
военачальника, поочередно выкрикивая:

     -- Ду-ду, не бойтесь!

     Сыма И провел рукой по лбу:

     -- Моя голова еще цела?

     -- Не бойтесь, ду-ду! -- повторяли военачальники, подъезжая к Сыма И. --
Враг далеко.

     Сыма И немного отдышался. Увидев, что с ним Сяхоу Ба и Сяхоу Хуэй, он
успокоился и вновь взялся за поводья. Вместе с двумя военачальниками он
возвратился в лагерь. Вскоре оттуда во все стороны разъехались разведчики.

     Прошло два дня. Местные жители рассказывали Сыма И:

     -- Как только шуское войско вступило в долину, развернулись белые траурные
знамена, плач и стенания потрясли землю: Чжугэ Лян умер, в коляске сидел не
он, а деревянная статуя. А Цзян Вэй, выполняя приказ, оставленный чэн-сяном,
с тысячей воинов прикрывал отход войск.

     Сыма И вздохнул:

     -- Как я мог думать, что Чжугэ Лян жив! Не хватило ума догадаться, что он
умер!

     С тех пор в народе существует поговорка: "Мертвый Чжугэ Лян обратил в
бегство живого Сыма И".

     А потомки сложили такие стихи:

     Звезда упала с неба, но Сыма И от страха
     Скорей бежал, решив, что Чжугэ Лян живой.
     И люди до сих пор все говорят об этом
     И, улыбаясь зло, качают головой.

     Сыма И снова бросился в погоню за шускими войсками, но, дойдя до склона
Чианьпо, повернул назад -- противник ушел слишком далеко. Обратившись к
военачальникам, Сыма И сказал:

     -- Чжугэ Ляна больше нет в живых. Теперь мы можем спать спокойно.

     По дороге Сыма И осмотрел опустевший лагерь Чжугэ Ляна и не нашел там ни
одного недостатка. Все там было построено по правилам военного искусства.

     -- Да, -- задумчиво произнес Сыма И, -- Чжугэ Лян был самым замечательным
человеком в Поднебесной!

     Оставив военачальников с войском охранять проходы в горах, Сыма И уехал в
Лоян.