процессов Санчо де Патерноя, Хуана д'Абадиа и многих  других,  осужденных  в
Сарагосе), что дон Бласко  д'Алагон,  владетель  Састаго,  получил  из  этой
контрибуции десять тысяч реалов, назначенных для оплаты убийц Маэстро Эпилы.
Таким именем тогда называли инквизитора Арбуеса.
     IV. Равным образом  известно  из  процесса  государственного  секретаря
короля Филиппа II, знаменитого Антонио Переса [342] (судимого в 1592 году  и
документы которого я читал), что фискал, предпринявший попытку доказать  его
происхождение от евреев, выставил приговор о  релаксации,  произнесенный  13
ноября 1489 года против Хуана Переса, уроженца  города  Арисы.  В  приговоре
было сказано, что этот человек участвовал с новохристианами Калатаюда  [343]
в расходах на это убийство.
     V. В деле Хуана Педро Санчеса, сожженного фигурально 30 июня 1486 года,
было доказано не только то, что он был душою заговора, но и что  он  имел  в
своих руках пятьсот флоринов для оплаты убийств.
     VI. Хуан де ла  Абадиа,  арагонский  дворянин,  но  потомок  евреев  по
женской линии, взялся руководить выполнением  убийства.  Оно  было  поручено
Хуану д'Эспераиндео, Видалю д'Урансо, его  слуге,  уроженцу  Гаскони  [344],
Матиасу Раму, Тристану де Леонису, Антонио Грану  и  Бернардо  Леофанте.  Их
покушения несколько раз не  удавались.  Педро  Арбуес,  извещенный  об  этом
намерении, принял предосторожности, чтобы менее подвергаться опасности.
     VII. Из признаний некоторых преступников  и  особенно  Видаля  д'Урансо
(который сообщил  старательно  все  подробности  заговора)  выясняется,  что
инквизитор, чтобы обезопасить себя  от  ударов  убийц,  носил  кольчугу  под
одеждой и нечто вроде железного шлема, прикрытого круглым колпаком. В момент
убийства в митрополичьей церкви он стоял на коленях  у  одной  из  церковных
колонн, где теперь находится аналой для апостола;  рядом  с  ним  стоял  его
фонарь, а толстая палка была прислонена к колонне.  15  сентября  1485  года
после одиннадцати часов вечера, в то время как  каноники  в  алтарной  части
церкви  [345]  читали  утренние  молитвы,  Хуан  д'Эспераиндео,  вооруженный
шпагой, приблизившись к нему, нанес ему сильный удар лезвием по левой  руке.
Видаль д'Урансо, предупрежденный  Хуаном  д'Абадиа,  что  надо  бить  в  шею
(потому что он знал, что голова защищена), нанес ему сзади удар, разорвавший
закрепу головной  брони,  и  сделал  такую  глубокую  рану  на  голове,  что
инквизитор умер от нее спустя два дня, то есть 17 сентября.
     VIII. Слух о его смерти распространился  по  городу  уже  накануне.  Но
произведенное им впечатление весьма отличалось от того,  на  которое  авторы
его рассчитывали. Все старинные  христиане,  то  есть  не  происходившие  от
евреев, будучи убеждены, что убийство совершено  новохристианами,  сбежались
вместе  и,  разделившись  на  несколько   частей,   бросились   преследовать
новохристиан, чтобы отомстить за смерть инквизитора. Возбуждение было  очень
сильное, и оно имело бы ужасные последствия,  если  бы  молодой  архиепископ
Альфонс Арагонский не сел на  коня  и  не  сдержал  толпу,  обещая  ей,  что
преступники  будут  обнаружены  и  казнены  смертью,  которую   они   вполне
заслужили.


       Статья четвертая

     ИСТОРИЯ БЕАТИФИКАЦИИ [346] ПЕРВОГО ИНКВИЗИТОРА АРАГОНА

     I.  Страх  обуял  население,  и  инквизитор  со   своими   сторонниками
воспользовался этим, чтобы произвести реакцию и испросить учреждение святого
трибунала как полезного и даже необходимого против  новохристиан.  Фердинанд
равным образом сумел извлечь выгоду из этого события  для  исполнения  своих
намерений. Политический расчет внушил ему, как  и  Изабелле,  мысль  почтить
память Арбуеса с некоторого рода торжественностью, что сильно способствовало
тому, чтобы выдать его за святого и окружить его особым культом  в  церквах.
Это случилось гораздо позже, когда папа Александр VII [347] 17 августа  1664
года причислил Арбуеса к лику блаженных как мученика за веру. А в свое время
ему воздвигли великолепную гробницу, и  его  тело  было  в  нее  положено  8
декабря 1487 года. На гробнице высекли следующую надпись:

     "Quis jacet hoc tumulo? Alter fortissimus lapis
     Qui arcet virtute cunctos a se ludaeos:
     Est enim Petrus sacer firmissima petra,
     Supra quam Deus edificavit opus;
     Caesar augusta, gaude beata quae
     Martirum decus ibi sepultum habes.
     Fugite hinc retro, fugite cito ludaei.
     Nam fugat pretiosus pestem hyacinthus lapis".

     "Кто покоится в этой гробнице? Второй сильнейший камень, который  своею
силою удаляет отсюда всех евреев: ибо священный Петр - крепчайший камень, на
котором Бог основал свое  дело  [т.  е.  инквизицию].  Счастливая  Сарагоса!
Радуйся, что  хранишь  здесь  погребенным  того,  кто  составляет  украшение
мучеников. Бегите отсюда, бегите поспешно,  иудеи,  потому  что  драгоценный
камень гиацинт прогоняет чуму".
     II. Каменная статуя, которую Фердинанд и  Изабелла  воздвигли  Арбуесу,
имеет следующую надпись:
     "Reverendus magister Petrus de Epila, hujus  sedis  canonicus,  dum  in
haereticos ex officio constanter inquirit, hie ab eisdem confossus  est  ubi
tumulatus anno Domini 1485, die 15 Septembris.
     Ex imperio Ferdinandi et Elisabeth in utraque Hispania regnantium".
     "Достопочтенный магистр Педро де Эпила, каноник этой церкви, в то время
как  он  с  настойчивостью  выполнял  свою  обязанность  инквизитора  против
еретиков, был убит ими  на  этом  месте  [где  находится  его  гробница]  15
сентября 1485 года. [Этот памятник воздвигнут]  по  повелению  Фердинанда  и
Изабеллы, государей обеих Испаний".
     III. Внизу статуи поместили барельеф,  изображавший  часть  события.  В
часовне, устроенной во имя этого святого рядом с его  гробницей,  видна  еще
другая надпись, следующего содержания:
     "Eadem Elisabeth Hispaniarum regina  singulari  in  perpetuum  pietate,
ejus confessori (vel potius martiri) Petro de Arbues sua  mpensa  construere
mandavit".
     "Та  же  испанская  королева  Изабелла  приказала   воздвигнуть   [этот
памятник] своему духовнику (или скорее мученику) Петру Арбуесу".
     IV. Здесь Арбуесу присвоено звание духовника королевы (хотя  он  им  не
был), потому что  оба  государя,  чтобы  сделать  особу  инквизиторов  более
почтенной, сочли уместным даровать им звание, связанное с  почестями,  коими
пользовались настоящие королевские духовники. Это  объясняет,  почему  Томас