четырнадцатилетний  мальчик  дон   Альфонсо   Арагонский,   внебрачный   сын
Фердинанда.
     XVI. Назначение дома Иньиго Манрике, архиепископа Севильи, на должность
апелляционного  судьи  казалось  полезным,  потому  что  оно  препятствовало
жителям и деньгам Испании утекать  из  королевства.  Поэтому  римская  курия
вскоре собралась сделать  его  недействительным.  Она  продолжала  принимать
апелляции, с которыми к ней обращалось множество испанцев, как будто  булла,
поставившая Манрике на должность, была уже объявлена потерявшей силу.
     XVII.  2  августа  этого  года  папа  отправил  другое   послание,   по
собственному  побуждению  для  постоянного  напоминания  (motu  proprio   ad
perpetuam rei memoriam), которое доказывает одновременно несправедливость, с
какой велись дела инквизиции, а также и то, как  мало  можно  было  доверять
заявлениям римской  курии.  Ибо  мы  видим,  что  в  течение  двух  месяцев,
прошедших  между  обнародованием  этих  двух  документов,  в  апостолическом
секретариате были приняты все испрашиваемые апелляции, как будто буллы от 25
мая, запрещавшей их, не существовало. Его Святейшество говорил в этом  новом
послании, что он принял многих севильских испанцев,  которые  доложили  ему,
что не могут предстать перед апелляционным судьей, который  не  преминул  бы
поступить с ними еще суровее, чем сам  закон,  и  что  они  не  осмеливаются
вернуться в Севилью из опасения, что их арестуют и посадят  в  тюрьму.  Папа
писал далее, что  некоторые  из  них  получили  отпущение  в  апостолическом
пенитенциарном суде, а другие были готовы его получить; что  он  осведомлен,
что милости, дарованные недавно святым престолом,  были  сочтены  в  Севилье
недействительными и что там продолжают процессы некоторых из этих  испанцев,
тогда как другие уже сожжены фигурально и были бы сожжены  живьем,  если  бы
вернулись в Испанию.  Принимая  все  происшедшее  во  внимание,  он  поручил
аудиторам апостолического дворца обсудить апелляции обвиняемых, невзирая  на
право, предоставленное архиепископу Севильи, и сверх  того  приказал,  чтобы
данные пенитенциарным судом отпущения имели  силу  наравне  с  выданными  им
мандатами. Папа объявлял,  что  начатые  против  этих  лиц  процессы  должны
считаться законченными, и повелевал архиепископу Севильи и  другим  прелатам
Испании и тем испанским прелатам, которые жили в Риме, допустить к  частному
примирению  с  Церковью  (наложив  тайную  епитимью)  всех,  кто  его  будет
испрашивать, хотя бы они были обесчещены, преданы суду, уличены и присуждены
окончательно к сожжению. Они должны были также оправдать  виновных,  которые
явятся с мандатами на этот предмет, смотреть как на оправданных на всех, уже
получивших отпущение от апостолического пенитенциарного суда, и охранять  их
от всех властей, которые стали бы их преследовать. Папа говорил Фердинанду и
Изабелле, что сострадание к виновным  более  приятно  Богу,  чем  строгость,
которую хотели к ним применить, как это доказывает пример доброго пастыря  в
Евангелии,  который  бежит  искать  заблудшую  овцу.  Вследствие  этого   он
обязывает их обращаться благосклонно с теми из их подданных, которые сделали
бы добровольные признания, позволяя им оставаться в  Севилье  или  в  других
местах их владений и пользоваться там всем своим имуществом, как если бы они
никогда не впадали в ересь.
     XVIII. Последняя булла, очевидно, противоречила всему  тому,  что  папа
установил,  по  совету  кардиналов,  буллой  от  25  мая.  Однако   подобное
соображение не могло удержать римскую курию. Обстоятельства жизни  позволяли
все более обогащаться через новохристиан Испании, и эта выгода казалась папе
слишком ценной, чтобы продолжать держаться своих собственных  декретов.  Тем
не менее, не будучи в состоянии скрыть от себя дурное  впечатление,  которое
произвела  эта  булла,  и  предвидя,  что  Фердинанд  не  преминет  на   нее
пожаловаться, он написал ему 13 августа, что, признав отправку буллы слишком
поспешной, он счел уместным ее взять обратно. Но при  каких  обстоятельствах
папа принял это  решение?  Когда  несчастные  новохристиане,  ограбленные  и
обманутые  римской  курией,  безуспешно  требовали  возврата  стоимости  тех
отпущений, которые им были ею дарованы.
     XIX. Хуан из Севильи, один из  тех,  кто  содействовал  получению  этой
буллы,  представил  ее  7  января  1484  года  дому  Гарсии   де   Менесесу,
архиепископу Эворы [329] в Португалии, прося, чтобы, согласно находящейся  в
ней статье, с нее была бы снята заверенная копия, которая могла  бы  служить
оригиналом для всех тех, кто хотел  бы  заставить  признать  ее  силу  перед
судьями инквизиции в Севилье или в других городах  королевства.  Архиепископ
поручил  Нуньо  Льоренте,  священнику  Эворы,   нотариусу   своей   епархии,
предоставлять заверенные копии с этой буллы всем, кто будет  их  спрашивать,
признавая их имеющими силу, удостоверив, что в подлиннике нет никакой ошибки
и никакого указания, которое могло бы заставить считать  его  фальшивым  или
поддельным.
     XX. Этот поступок архиепископа оказался бесполезным. Хуан из Севильи  и
другие осужденные заочно были вынуждены явиться к апелляционному судье  дому
Иньиго Манрике и подверглись роковой судьбе, которую легко  было  предвидеть
на основании царившего тогда духа. Фердинанд  был  очень  доволен  при  виде
упрочения системы конфискаций, а инквизиторы, со своей стороны, были слишком
заинтересованы, чтобы их способ судопроизводства  не  казался  неправильным.
Один папа мог исправить это  столь  великое  дело,  подтвердив  распоряжения
последней буллы; но он боялся не угодить Фердинанду в таком щекотливом деле,
хотя и признал несколько раз несправедливость и жестокость инквизиторов.  Он
подумал лишь о том, чтобы дать  испанской  инквизиции  устойчивую  форму,  и
достиг этого в том же году, как мы вскоре увидим.


       Глава VI

УСТАНОВЛЕНИЕ  ДОЛЖНОСТИ  ВЕЛИКОГО  ГЛАВНОГО  ИНКВИЗИТОРА,  КОРОЛЕВСКОГО
СОВЕТА ИНКВИЗИЦИИ, ПОДЧИНЕННЫХ ТРИБУНАЛОВ И ОРГАНИЧЕСКИХ ЗАКОНОВ. УЧРЕЖДЕНИЕ
СВЯТОГО ТРИБУНАЛА В АРАГОНСКОМ КОРОЛЕВСТВЕ


       Статья первая

ГЛАВНЫЙ ИНКВИЗИТОР. СОВЕТ ИНКВИЗИЦИИ. ОРГАНИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ

     I. Среди мероприятий, к которым привело новое рассмотрение буллы  от  2
августа 1483 года, надо  считать  декрет,  предписавший  инквизиции  принять
форму  постоянного  трибунала,  с  главой,  которому  были   подчинены   все
инквизиторы вообще  и  каждый  из  них  в  отдельности.  Должность  главного
инквизитора Кастильского королевства лишь в  эту  эпоху  была  предоставлена
Томасу Торквемаде, имя которого, до тех пор было известно не  иначе,  как  в
числе многих других имен, означенных в февральской булле 1482 года.
     II. Второе бреве, от  17  октября  1483  года,  поставило  его  главным