уличенный еретик.  -  Мера  бесконечно  несправедливая,  потому  что  тысяча
обстоятельств может помешать человеку, вызванному в суд, быть  осведомленным
о своем вызове; если предположить даже, что он это знает, уклонение  его  от
явки может быть вызвано боязнью быть посаженным  в  тюрьму,  что  далеко  до
молчаливого признания своего преступления.
     Двадцатая статья гласит, что,  если  доказано  книгами  или  поведением
умершего человека, что он был еретиком, он должен быть судим и  осужден  как
таковой; его труп должен быть вырыт из земли, все его имущество конфисковано
в пользу государства, в  ущерб  его  законным  наследникам.  -  Кто  мог  бы
поверить,  что  подобная  мера  против  умершего,  которого  невозможно  уже
обратить,  продиктована  ревностью  по  вере?  Поэтому  надо  искать  другую
правдоподобную причину такого поступка - в жадности, в желании внушить  ужас
и стать страшным.  Однако  примеров  столь  великой  жестокости  встречается
немного, кроме, быть может, истории папы  Стефана  [335],  который  заставил
выкопать из земли труп своего предшественника Формоза  [336],  чтобы  обречь
его память на бесславие.
     Двадцать первой статьей инквизиторам было приказано распространить свою
юрисдикцию на сеньориальных вассалов; если сеньоры откажутся ее признать, то
применить к ним церковные кары и другие наказания. - Это  дало  инквизиторам
случай удовлетворять свое  тщеславие,  унижая  этот  надменный  класс  людей
епитимьями, к  которым  они  их  присуждали  как  сопротивляющихся  декретам
трибунала.
     В двадцать второй статье было сказано, что если человек, присужденный к
выдаче в руки светского суда,  оставляет  несовершеннолетних  детей,  то  им
даруется государством, в виде  милостыни,  небольшая  часть  конфискованного
имущества их отца, и что инквизиторы обязаны доверить надежным лицам  заботу
об их воспитании  и  христианском  просвещении.  -  Хотя  я  прочел  большое
количество старинных процессов,  но  нигде  не  встретил,  чтоб  инквизиторы
занимались судьбою несчастных детей осужденного.  Нищета  и  позор  были  их
единственным  наследием,  и  такова  была  судьба  (в   течение   последнего
десятилетия XV века и в  начале  следующего  века)  бесчисленного  множества
испанских семейств.
     На основании  двадцать  третьей  статьи,  если  еретик,  примиренный  в
течение льготного срока,  без  конфискаций  имущества,  имел  собственность,
происходящую  от  лица,  которое  было  присуждено  к  этой  каре,  то   эта
собственность не должна  была  включаться  в  закон  прощения.  -  Постыдный
расчет, подтверждающий мысль, что инквизиция получила свое возникновение  не
из чего иного, как из жадности своих основателей.
     Двадцать четвертая статья обязывала давать свободу  христианским  рабам
примиренного, когда не было конфискации, ввиду того что король даровал  свою
милость только на этом условии.
     Двадцать  пятой  статьей  запрещалось  инквизиторам  и  другим   лицам,
причастным к трибуналу, получать подарки под страхом верховного отлучения  и
лишения должности, присуждения к возврату  и  к  штрафу  в  размере  двойной
стоимости полученных вещей.
     Двадцать шестая статья предлагает  должностным  лицам  инквизиции  жить
друг с другом в мире, без стремления к превосходству, даже со стороны  того,
кто облечен властью епархиального епископа;  в  случае  какого-либо  раздора
главному  инквизитору  поручалось  прекращать  его  без   огласки.   -   Это
распоряжение доказывает,  что  были  епископы,  которые  предоставляли  свои
полномочия одному из инквизиторов, что было явной несправедливостью,  потому
что тогда сокращалось число судей,  и  эта  мера  удаляла  из  трибунала,  к
несчастию  обвиняемых,  единственного  человека,  который  обыкновенно   был
беспристрастным, другом справедливости, гуманным,  просвещенным  среди  этих
апостолических судей, которым,  по-видимому,  нравилось  во  время  процесса
подтверждать дурное мнение, которое  установило  против  подсудимого  тайное
следствие.
     Двадцать  седьмою  статьей  было  горячо   рекомендовано   инквизиторам
старательно следить  за  своими  подчиненными,  чтобы  они  были  точными  в
исполнении своих обязанностей.
     Наконец, двадцать восьмая статья  предоставляет  мудрости  инквизиторов
рассмотрение и  обсуждение  всех  пунктов,  не  предусмотренных  в  основных
законах, с которыми читатель только что познакомился.
     XII. Будем ли мы рассматривать в  отдельности  двадцать  восемь  статей
кодекса инквизиции или возьмем их в целом, мы видим, что судебные решения  и
приговоры зависят от способа, каким велось следствие, и от  личного  взгляда
судей, высказывающихся за ересь или  правоверие  обвиняемого,  на  основании
индукций, аналогий  и  результатов,  извлеченных  из  отдельных  фактов  или
разговоров,  переданных  часто  с  большим  или  меньшим  преувеличением   и
неверностью. Что можно было ожидать от таких людей, ставших  распорядителями
жизни и смерти себе  подобных,  видя  их  полное  ослепление  предубеждением
против беззащитных обвиняемых? Бесхитростный человек должен  был  погибнуть,
торжествовал только лицемер.
     XIII. Изложенный выше устав несколько раз  пополнялся,  даже  в  первые
времена. К нему прибавили  особо  инструкции,  которые  были  установлены  в
Севилье 2 января 1484 года, в Вальядолиде 7 октября 1488 года, в Толедо и  в
Авиле в 1498 году и, наконец, в Вальядолиде в 1561 году. Несмотря на все эти
изменения, не видно, чтобы формы  судопроизводства  когда-либо  переменились
или чтобы отказались от произвола, составляющего основу этого ненавистного и
жестокого правосудия. Для подсудимого было невозможно установить  надлежащим
образом  свою  защиту.  Поставленные  между  альтернативой   признания   его
невинности или подозрения в виновности, судьи постоянно давали увлекать себя
в это последнее решение и не  нуждались  более  в.  уликах.  Это  варварское
учреждение под предлогом ревности по вере укрепляло с тех пор  свою  власть,
чтобы преследовать невинного и слабого и освобождать только лицемеров.


       Статья вторая

УЧРЕЖДЕНИЕ ТЕПЕРЕШНЕЙ ИНКВИЗИЦИИ В АРАГОНЕ. МЯТЕЖИ В САРАГОСЕ

     I. Кодекс и  несправедливый,  и  жестокий,  доверенный  людям,  которые
думали угодить Богу, сжигая тысячи себе подобных (подражатели тех, о которых
говорит св. Павел),  мог  только  сделать  инквизицию  ненавистной  во  всем
королевстве.  Поэтому  она  возбудила  самое   сильное   недовольство,   как
утверждают это в своей истории Хуан де Мариана на основании очень  старинных
мемуаров, особенно Лоренсо Галиндес де  Карбахал,  советник,  историограф  и
современник Фердинанда и  Изабеллы,  и  даже  такие  слепые  и  фанатические
приверженцы  этого  трибунала,  как  Андрее  Бернальдес,  капеллан  главного
инквизитора Десы [337]. Но это доказывает лучше всего то,  что  произошло  в